Последний вздох перед закатом
Шрифт:
— Ну что, нигде, да? — Мюр, запыхавшись, начал осматривать дом.
— Да. Не видно. —
— Так, это что? — Мюр указал пальцем на подпол, попытался его открыть, но не смог, и перешёл на шёпот. — Точно, там гад засел, и закрылся изнутри! Павел, Гас, встаём по бокам, ожидаем сопротивление, как только я открываю, стреляйте. — Гас и Павел кивнули. Мюр взял из-за спины топор, и начал отковыривать подпол, с каждым разом всё сильнее и сильнее ударяя по нему. И вот, с треском, подпол был открыт, и из-под него вылетели гвозди, которые сдерживали его с обратной стороны. — Отставить огонь! Гляньте! — Мюр поднял левую руку, и посветил внутрь подпола фонарём. Луч фонаря озарил человеческий скелет в тулупе, шапке-ушанке, и сапогах. Слева от него виднелось старинное ружьё, и лежал скелет поменьше, но какой-то явно не человеческий. Два скелета как будто лежали в обнимку. Мюр спустился в подпол, в тулупе скелета лежала записка. Мюр взял её, прочитал, передал Гасу, а тот передал Павлу.
«Дорогая Валя! Не могу терпеть это всё! Ну просто не могу! Извини за всё, извини, что всё так. Я просто не
— Снайпер! — Закричал Гас, бросившись на землю, но потом, осмотревшись, встал. —
Глава 3
3. Возвращение стоит разлуки
25 июня, 2011-ого года.
Афанасий сидел у себя дома и попивал самогон вперемешку с чаем. На вкус редкостная дрянь, но она почему-то приходилась Афанасию по нраву. За окном было лето, красоту которого он не замечал. Его жена Валя уехала, и перед отъездом сказала, что не хочет жить с человеком, у которого ничего нету за душой, для которого охота важнее всего, а убийство животных — ничего не значат. Столько лет прожили, а она вот так вот и уходит, ничего не сказав? Но к таким ссорам Афанасий привык, он не верил, что Валя когда-нибудь сможет покинуть его. Афанасий встал из-за стола, взял ружьё с полки, надел валенки с курткой, и подозвав Ласу, вышел из дома. Жарко летом так ходить, ничего не поделаешь, да только вот в открытой одежде по лесу ходить категорически запрещается. Клещи, комары, змеи, или чего хуже крапива — всё это могло подстерегать случайно забредшего путника. Афанасий шёл на порубку, которая располагалась в конце деревни. Как приятно наблюдать за жизнью вокруг! Везде бегает ребятня, кто повзрослее, так те катаются на мопеде до заправки, чтобы купить там то мороженное, то газировку, то чипсы. Везде суета, и здесь никогда не бывает тишины. Но какая-то тоска засела у Афанасия на душе. Он словно наблюдал за живой и радостной деревней через стеклянную призму, находясь совсем в другом месте. Какой смысл жить без любимого тебе человека? Ласа, нюхая землю, шла за Афанасием, и по пути с ним здоровался почти каждый проходящий мужчина, девушка, или бабушка, или дедушка. Афанасия, как и Валю, здесь знали почти все, и постоянно спрашивали у одного про второго. Афанасий проходил у конца деревни, и посмотрел направо. Там, у одного из домов, на улице, перед лавкой, два мальчика играли с каким-то диковинным зверем. «Кто это такой? Хорёк чоли?» Афанасию стало немного завидно. Вот так просто, беззаботно, весело, дети проводят свой час. Да, когда ты вырастаешь, то всё кажется настолько тленным, что хочется опуститься хотя бы на час в ту самую беззаботную пору детства, где деревья самые большие, папа самый сильный, мама самая красивая, и не думать ни о чём, что может подстерегать тебя дальше. Вот, Афанасий спустился на порубку, и уже через час был в гуще леса. Его ружьё наготове, Афанасий рыщет сквозь кустов, сквозь дебрей, но никого не замечает. Куда-то в миг подевалась вся живность. Но не мог же Афанасий столько дичи перебить в округе, что даже перепел не покажется! Вдруг из-за спины Афанасия раздался рык, Афанасий обернулся. Ласа скулила и лаяла. Афанасия и его верного друга окружили со всех сторон волки. Афанасий подумал, что это логическое завершение его похождений. «Кто убивал, тот и будет убит» — Афанасий вспомнил строчку из стихотворения, которое слышал по радио. В ружье было только два патрона, перезаряжать — долго. Афанасий попятился назад. Волки, рыча, начали подходить к Афанасию всё ближе, пока один из них не вцепился в ласу. Афанасий выстрелил. Один выстрел, второй, и волк, набросившийся на Ласу, жалобно заскулил, и оставив свой дух, умер. Однако Афанасий почувствовал тушу на своей спине, и громадные зубы, впившиеся ему в затылок. Афанасий ощутил холод от укуса, словно его душа улетает вон, но он мигом собрался с мыслями, и что было сил ударил волка прикладом наотмашь, после чего тот отцепился от Афанасия. Ласа была подавлена морально, и лишь жалостливо погавкивала, так как робела перед толпой разъярённых хищников. Волки опешили, и лишь скалили зубы, боясь подходить к Афанасию. Он быстро достал патроны из кармана, и вставил в ружьё, выкинув прежние. Афанасий прицелился ещё раз — выстрел, второй. Два волка были также убиты, а остальные, видимо, сдали позиции, и обратились в бегство. Афанасий отошёл от шока, потрогал себя за спину — она вся была в крови, он оглянулся на Ласу, та лежала, тихо скуля. Афанасий быстро взял её на руки, и отправился в сторону родной Верховки. Шёл Афанасий около двух часов, лес всё никак не заканчивается, лишь позже начали виднеться крыши деревенских домов. Ласа, на руках Афанасия, лишь облизывала его лицо, словно прощаясь. Кровь всё лилась. Афанасий как мог держал то свою рану, то Ласы, и периодически вытирал кровь салфеткой, так как ничего другого у него с собой не было. Афанасий быстро забежал в дом, и направился к террасе. Он открыл шкаф, всё что было в аптечке — это обезболивающее, и бинты. Афанасий на скорую руку перевязал себя, вколов себе лишь 1/4 обезболивающего, остальное же он отдал Ласе, которая жалобно скулила и лежала в пятнах своей крови на белой простыне. Афанасий на протяжении двух часов таскал лакомства Ласе, та даже ела, но его не покидала мысль, что вот она — смерть, ведь боль была невыносимая, ментальная или физическая, но Афанасий с каждой секундой чуть ли не терял сознание. Афанасий присел за стол, налил вскипячённый чай, и посмотрел в окно. Такое беззаботное, красное лето. Как же упоительны в Верховке вечера! Ласа встала с
****
Павел проснулся в медицинской части. Перед ним стояли Мюр и доктор, который был одет не в халат, как к тому привыкли многие, а всё в ту же военную форму. Сбоку от Павла стояла какая-то капельница, с которой ему в вены поступала прозрачная жидкость, однако Павел чувствовал себя бодро.
— О, проснулся-таки! — обрадовался медик, после чего подошёл к Павлу, проверив его зрачки через лупу — Чего это мы так трупов боимся? Да и там всего лишь скелет, что, такой страшный был в самом деле? — Павел покачал головой. — Ну ничего, бывает, мы его на погост отвезли, он тебя теперь не обидит, не бойся —
— Куда именно? — спросил Павел, привстав с кровати.
— Номер я уж не вспомню — вмешался Мюр — Но одна из последних могил в общем. Они пронумерованы, одна за одной. Второй скелет там же, с ним. Собачий что-ли. —
— Чувствуете хорошо себя, боец? — поинтересовался доктор. Павел кивнул.
— Спасибо вам, доктор — доктор засмущался — Тебе спасибо, Мюр — Мюр кивнул — Но мне надо идти. — Павел выбежал из мед. части, и направился в главную палатку, именуемую «штабом». Командир уже сидел там.
— Слушай — спросил командир — А что за дед? Где ты его видел? Он улизнул уже поди. Вот, только почитай, что Голд, царствие ему, писал в своём еженедельном отчёте! — командир открыл перед Павлом большую тетрадь, с распечатанным листком внутри, и показал её Павлу.
«Утро, заступил на службу, время…»
— Так, не то — командир перелистнул тетрадь — А, вот! —
«При патруле в округе замечено опасных элементов не было, мною был встречен Павел, который не проходил поступление в ряды ВС. Он огрызался на поставленные вопросы, и вёл себя крайне не тактично»
Павел, не сказав ничего лишнего, потребовал произвести инструктаж, и сразу же был направлен в другую комнату. Всё казалось дольше, чем Павел предполагал. Павлу пару дней нудно рассказывали о том, как управлять тем самолётом, где расположен Верховск, где разведка видела в последний раз боевиков, и где расположен аэродром. Павел слушал внимательно, но мысли его были забиты одним, вернее одной, и после окончания обучения он получил новейшее снаряжение в оружейной. Автомат с оптикой и глушителем, бесшумная винтовка, бронежилет, маскировочный костюм, и даже сухой паёк. Но есть Павлу не хотелось. Через несколько минут Павла ожидал автомобиль.
— Ты хорошо подумал? — удивлённо спросил Гас. — Ишь ты, чего любовь творит. Из наших никто за это задание не брался, хоть командир и обещал звёзды с неба тому, кто его бы выполнил — Павел молча кивнул, и автомобиль отъехал. Проезжая мимо верховки, Павел попросил остановиться, и хоть это было не положено по инструкции, Гас согласился. Павел вышел из машины, и бегом направился на кладбище. Павел увидел старые могилы, некоторые стояли ещё с 50-ых годов, но слева от них находились и свежие. Их было множество, Павел не мог сосчитать, сколько точно, и ни одна не помечена, ни на одной не было написано хотя бы имя умершего. У Павла заболело сердце. Он перекрестился несколько раз, перекрестил могилы, и выбежал с кладбища, но ту самую не нашёл. Павел запрыгнул в автомобиль. Дорога занимала около сорока минут, Верховск был не близко. Павла с Гасом пропускали все блокпосты, которые были подконтрольны военным. Но вот, автомобиль остановился. Пора. Виднелась жуткая надпись на покосившемся указателе: «Верховск». Начало города, судя по данным разведки, никем не контролировалось.
— Прощай — кивнул Гас.
— Прощай — ответил Павел, и отправился в путь. Гул машины начал удаляться где-то позади Павла. В начале города располагались деревенские дома, цивилизацией ещё не пахло. До центрального района около десяти километров, а времени у Павла около трёх часов, пока аэродром не будет охранять целая эскадрилья, которая должна вернуться с соседних сёл. Всё снова было как в тумане, Павел всё шёл вперёд. Ему было абсолютно всё равно, пристрелят ли его или нет, он даже, может быть, хотел этого. Вот, начали показываться пятиэтажные и девятиэтажные квартирные дома, по которым успел соскучиться Павел. Внутри их, кажется, кипела жизнь. Было развешено бельё, по двору ходили бабушки с грустным видом, и не обращали внимания на Павла. Вдруг, на дороге послышался гул автомобиля, кто-то мчался и часто сигналил. Павел спрятался за автобусную остановку. Вроде не заметили, автомобиль проехал мимо. Павел лишь успел заметить то, что в автомобиле-пикапе находились вооружённые люди, а на его крыше был даже установлен пулемёт. Откуда у них всё это? Кто они такие? Неужели и вправду люди обезумели, или же началась война? На плечо Павла резко и внезапно из-за спины упала чья-то рука, Павел испуганно обернулся, это была какая-то бабушка.
— Не знаешь, где Петровна то? — Павел отрицательно кивнул — А то нету её, ты же Февроньев? Из того дома? — Павел положительно кивнул — Ооо, а чего, к упырям что-ли этим подался? — Павел встал как вкопанный.
— К каким упырям? —
— Да к нашим, каким ещё! — Павел оглянулся, на домах была какая-то непонятная символика.
— Напомните мне — спросил Павел — А мы где сейчас? —
— Ну ты даёшь! Дурной чаволь? В Верховске мы вообще, в городе нашем, упыри какие-то ходють тут всё, пенсию мне заморозили, не платят! —