Последний вздох

Михайлова А. Ю.

Он усмехнулся, вспоминая. Вот же дурак. Джимм думал, что уходит от надоевшей серой реальности в ночной мир за вдохновением и отсутствием рамок, а на самом деле, вошел в общество, еще более зажатое глупыми законами, где все держалось и держится до сих пор на межклановой и межрасовой политике. Мужчина стал еще более скован окружением, несмотря на полученное бессмертие, дар и большую, по человеческим меркам, силу.

Вампир резко остановился, так и не открыв ведущую в подвал дверь. Ну, конечно, теперь у него есть та свобода, о которой он думал раньше, будучи простым человеком. Свобода выбирать. Нет больше ничего, что можно отобрать у него без ведома. Деньги? Боже упаси, он давно хранил основную часть сбережений на счетах, о которых никто не знал,

даже близкие друзья, а те крохи, что, скорее всего, уже присвоили себе Сшиллс, не стоят даже его внимания и переживаний. Имущество? Ему всегда было плевать на все это.

То, что он мог отдать, только умерев — чего он делать точно не собирался — находилось сейчас здесь, в доме. Вот о чем нужно беспокоиться и волноваться, а все остальное — полная туфта.

«Ты влюбился?» — снова вспыхнул в памяти очевидный вопрос Орифии.

Какого черта? Он сам до сих пор не до конца понимал это свое решение. Все было, как всегда. Он просто знал, что нужно делать. Тяжело объяснить даже себе. Что уж говорить о ком-то другом. Чертов «талант» и его закидоны. Но Бротт понял в ту же секунду, как рассказал Сюзару о Саманте, что она — последняя, кого стоит отдавать в лапы ему подобным. Не влюбленность, не любовь, а просто знание…было сначала.

— Бред. Какой бред, — говорил себе под нос мужчина, открывая дверь в свою святая святых.

В подвале этого дома хранилось все скопленное им «добро». Память о прошедших годах, безделушки, что-то значащие для Джимма, музыкальные инструменты, картины, книги, фотографии, все то, что он свозил сюда в свои редкие и короткие визиты. Да, он никогда не жил в этом доме, но посещал его и скрывал ото всех остальных, что на самом деле очень любит прошлое, прикрываясь вечным пофигизмом.

И вот так, в своем святилище памяти, он неожиданно наткнулся на Сэм, которую даже не попробовал отследить мысленно.

Она стояла посреди утопающем во мраке помещении без единого окна, но зато хорошо вентилируемом, дабы избежать порчи вещей.

— Сэм, что ты тут делаешь?

Услышав вопрос Джимма, девушка обернулась и встретила его острый взгляд. Она давно слышала шаги Бротта и была готова к встрече. По крайней мере, Сэм старалась держать свои эмоции под контролем.

Чего она никак не ожидала, так это того, что при одном взгляде на мужчину, в голове вновь вспыхнут воспоминания об их ночной вылазке к бассейну.

«Да, Сэм. Плохи твои дела, если тебя так сильно задел тот странный поцелуй», — мысленно отчитала себя девушка и сглотнула.

— Привет, засоня, — выдавила она из себя и постаралась улыбнуться как можно беззаботнее.

Саманта помнила вчерашние слова Бротта, обращенные к Рупу. Мужчина четко расставил приоритеты и навесил на подвал виртуальную табличку: «Посторонним вход воспрещен». Впрочем, именно поэтому это место и было таким заманчивым. Девушка едва сдержала смешок от пришедших в голову мыслей. Ох уж это любопытство, основанное на запрете. Все же человеческая натура неисправима.

По правде, Сэм ожидала здесь чего угодно, но только не, очевидно, памятных вещей. Фотографии с концертов и в обнимку с участниками группы «Last Breath», картины, среди которых были как довольно старые полотна, так и новые модернистские работы. Девушка не настолько разбиралась в картинах, чтобы отличить оригинал от копии, но все работы казались весьма дорогостоящими. Стеллаж, стоящий в углу помещения, был заполнен книгами и красивыми мелочами. Сэм не решилась открывать стеклянные створки, лишь посмотрела на все со стороны, поскольку трогать чужое без разрешения казалось ужасной идеей. Хватало и того, что Саманта сейчас была в этом самом злосчастном подвале. И была, следует отметить, без разрешения Джимма.

Бротт все продолжал молчать. Он лишь выгнул бровь, вероятно, ожидая от Сэм более информативного ответа.

Наконец, девушка тяжело вздохнула и опустила взгляд.

— Прости. Я слышала, что ты вчера говорил Руперту, и не смогла сдержаться, когда обнаружила, что дверь не заперта, — она

вновь посмотрела в завораживающие янтарные глаза Джимма. — Я ничего не трогала. Правда. Не хотела тебе ничего портить… Даже случайно, — Саманта обвела комнату взглядом. — Видно, что все эти вещи тебе дороги. Прошу, не сердись. Я действительно не хотела ничего плохого, — она пожала плечами. — Если скажешь уйти, я уйду. Но сначала скажу, что у тебя отличная коллекция. Зря ты прячешь все эти сокровища, — Сэм бросила взгляд на гитару, примостившуюся неподалеку. — Может, звучит глупо, но я впервые вижу ее так близко. Когда еще училась в старшей школе, ребята собирались по выходным. Ну, знаешь, выпивка, песни под гитару и посиделки под луной, обычно заканчивающиеся разбитым сердцем очередной юной девицы, поверившей в то, что окручивающий ее парень в нее влюблен, — Саманта усмехнулась, мысленно дивясь своей болтливости. Похоже, лучше говорить хоть о чем-то, чем молча стоять под его испытующим взглядом. — Папа не отпускал меня, да и особого желания не было. Я знала, что наши парни весьма злоупотребляют на таких посиделках. Однажды подруга меня почти уговорила, но потом одного из парней арестовали, и отец посоветовал мне раз и навсегда забыть обо все этом, — девушка мотнула головой. — Нет, не подумай. Он многое мне разрешал и любил меня, просто… считал, что я прекрасно обойдусь и без этого. Да и все время переживал, как бы я не сделала на людях того, что не под силу простому человеку, — Саманта вновь посмотрела на Джимма. — Может, сыграешь что-нибудь? Я бы с удовольствием послушала. А потом уже с чистой совестью можно приниматься за уборку дома, — девушка улыбнулась. — На самом деле, я и сама недавно встала. Не знаю, что со мной творится, но ты явно поспособствовал тому, чтобы мой график окончательно сбился. Скоро ночь, а я затеяла генеральную уборку. Скажи мне об этом кто-нибудь неделю назад, и я бы ни за что не поверила, — Сэм закусила губу, сознавая, что под взглядом Джимма наговорила много лишнего. — Конечно, я пойму, если ты откажешься, — проговорила она, возвращаясь к своей просьбе.

— Сыграть? — Джимм удивленно приподнял брови, кидая взгляд в сторону инструментов. — То есть, — он вновь внимательно посмотрел на Саманту, — ты без разрешения влезаешь в чужую каморку памяти и просишь сыграть тебе что-нибудь? Это такое новое молодежное явление избежать наказания?

Он засунул руки в карманы джинсов и нахмурился, не отрывая взгляда от девушки. Но не смог долго сдерживать прорезающейся улыбки и чуть слышно рассмеялся.

— Прости, не стоило. Я не сержусь и выгонять тебя не стану, смотри, если хочешь. Только…это все немного личное, — Джимм прошел мимо девушки к неприметному грубосколоченному шкафу.

Здесь в нижнем ящике лежала его окровавленная рубашка, в которой он был, когда Орифия подарила ему вечность. Наверное, кому-то показалось бы глупым хранить такое грязное старье, но Бротт никак не мог ее выкинуть. Серая льняная и много раз заштопанная рубаха была этаким флагом старой Америки и старой, как он понял потом, свободной жизни, когда Джимм волен был дышать без чьего-либо разрешения и есть открыто то, что хочет, не опасаясь последствий. Тут же в шкафу лежали сотни его записей, рассказов, стихов, песен и сочиненной музыки, все оттуда — из человеческой жизни. Нет, он вовсе не жалел, что стал вампиром, скорее наоборот — рад накапливать знания долгие столетия.

— В прошлом заключено очень много ответов на будущее, именно поэтому оно мне так нравится. Поэтому у меня есть эта комната, — мужчина чуть задумался, разглядывая гитару, которой уже давно не касался. Пусть она была очень качественной, но могла сильно расстроиться за время простоя без заботливых рук. — Не обещаю идеального звучания, но, так и быть, я сам шел сюда только ради нее.

Он указал на дорогую сердцу вещь, которая стоила сейчас сотни тысяч долларов, потому как раньше принадлежала известному на весь мир гитаристу. Жаль, тот отказался становиться частью теневого мира, уйдя рано, как и подобает яркой вспышке сверхновой.