Последний загул
Шрифт:
Решив не гадать — не тот случай, — я включила телевизор и, вставив кассету в гнездо видеомагнитофона, устроилась в кресле напротив.
Несомненно, это было то самое, от чего так сильно взволновался сегодня Семен Геннадьевич. Снятая в репортажной манере поездка четырех молодых людей на Волгу, закончившаяся убийством одного из них, вполне могла служить уликой. Съемка была не длинной, и я прокрутила ее всю до конца, составила о ней представление в целом, а потом вернулась к наиболее характерным и острым, на мой взгляд, моментам.
Лодочная
Это снято не Валентиной, потому что вот она, вслед за Валерием вылезает из салона и со смехом виснет на его шее. Еще одна девица встает из-за руля и делает мне ручкой. Валерий улыбается натянуто, шевелит губами, но слов не слышно, пытается высвободиться. Это ему удается только после поцелуя. Поцеловал он Горелову как клюнул.
Так, посадка в лодку, дальше, несутся по волнам, ветер треплет волосы, стоп! Назад. Вот он, четвертый, за штурвалом. Богомолов? Приятный парень. И мускулистый. Дальше. Камыши какие-то, деревья. Песок. Прибыли. Костер, колбасы, термос, стаканы, бутылки. Валерий, прыгающий на одной ноге по песку — воду из уха вытряхивает после купания. Смех, тост, звон стаканов, повторенный многократно. Дальше. Всеобщее купание. Дальше. Анекдот. Дальше. Купание. Все уже крепко навеселе. Хмурый Валерий. Стоп. Назад.
Я отложила пульт и приготовилась смотреть со всем вниманием, потому что происходящее на экране уже совсем не походило на беззаботный пикничок.
— А это не твое дело, любезный! — тихо и слегка косноязычно произнес хмельной Валерий и покосился вбок, в сторону находящегося за кадром Богомолова.
Изображение дрогнуло, экран заслонила рука оператора.
— Нет, нет! — послышался голос Валентины. — Не по сценарию. Требую переиграть. Немедленно! И Ленка спит. Да вы что!..
Изображение мотнулось вбок, на спящую девицу, ту, что была за рулем «Шевроле», и остановилось на Богомолове как раз в тот момент, когда он ответил:
— Любезный, говоришь? Ладно, согласен на такое звание, — он ухмыльнулся, качнул головой и продолжил напыщенно: — Да будет тебе известно, скорбящий, что там, где я, нет не моих дел. Запомни это!
Назревала ссора, и Валентина усердно ее снимала, переводя камеру с одного на другого.
— Ты, Вовка, много на себя берешь, — в тон ему сказал Валерий, пересыпая песок с ладони на ладонь. — В свои дела я соваться не позволю никому.
— Нет, подсвинок ты все-таки! — возмутился Богомолов. — Ты всю компанию портишь своей угрюмостью, что, не так?
Он обратился к Валентине, но получилось, что искал поддержки у меня — через экран телевизора.
— И было бы отчего страдать, дубина! Ты, что ли,
Валентина с камерой отодвинулась назад, от греха, наверное, подальше, но не перестала снимать и не издала ни единого звука. Теперь в кадре были оба спорщика разом.
Валерий промолчал, но было видно, как заходили желваки на его лице и сжались кулаки.
— И, значит, не твоя вина, что она преставилась. Как ты простых вещей не понимаешь!
Владимир обнял Валерия за плечи, притянул к себе и ткнулся лбом в его висок.
Валерий, оказавшись в дружеских объятиях, был уже готов сменить гнев на милость, я видела это, но Богомолов спьяну неосторожными словами подлил масла в огонь:
— Да и черт с ней, с этой Шведовой! Ладно бы еще бабенка была стоящая. А то взял ты ее из-под какого-то оборванца. Валерк, да таких, как она, на каждом перекрестке по двадцать штук в минуту пробегает.
Владимир отстранился и совсем уже запанибрата толкнул Валерия ладонью в лоб.
— Да ты ее помыться-то хоть заставил, перед тем как в постель затащить?
— Заткнись, ублюдок! — взревел Валерий и глянул на приятеля разъяренным быком.
— Пош-шел ты! — ответил тот, ерничая, и тогда Валерий наотмашь хлестнул его по лицу тыльной стороной ладони.
— Вы что! — вскрикнула Валентина за кадром, но снимать не перестала, только камера в ее руках дрогнула.
Владимир вскочил на ноги, вытер кровь с подбородка и с остервенением пнул ногой в грудь замешкавшегося Валерия.
— Перестаньте, идиоты, что вы делаете! — завопила Валентина и вместо драки на экране оказался песок, спящая на смятом покрывале Елена, какие-то кусты. Все это сменилось быстрым, непонятным мельтешением. Из динамика слышались выкрики, отборная матерщина, звуки ударов. Должно быть, Валя, отняв камеру от лица, в волнении забыла отпустить кнопку.
Наконец изображение установилось и стало по-прежнему четким. Драка происходила уже в воде. Богомолов бил Валерия яростно, без жалости, и тот почти не отвечал противнику, только старался выбраться на берег, но падал и быстро выбивался из сил. Но вот упал и Владимир — потерял равновесие в воде, которая доходила ему до середины бедер. Камера сделала «наплыв», и экран на секунду заполнило перекошенное лицо Валерия. Я содрогнулась — какие безумные глаза у него были в этот момент!
Валерий повернулся и бросился на обидчика. Не дав ему подняться, сбил с ног, и они оба скрылись под водой.
Какое-то время их не было видно, но потом Владимир поднялся. Валерий мешком висел на его спине, вцепившись в горло мертвой хваткой. Богомолов взмахнул руками и завалился, подняв тучу брызг.
Положение изменилось. Там, куда они упали, на этот раз было мельче, и Валерию — а ему повезло оказаться сверху — удавалось время от времени поднимать голову над поверхностью воды, хватать воздух широко разинутым ртом.