Последний закон Ньютона
Шрифт:
И таки пьют!
Дочки-матери
Маленькая девочка, лет пяти, одна.
Ждет маму. Играет с куклой. Уже ночь. Ей страшно.
Посматривает на часы, говорит кукле:
– Не бойся! Мама сказала, вернется, когда на часах маленькая стрелка будет на десяти, а большая – на двенадцати! А сейчас уже еще сколько?.. Маленькая стрелка на двенадцати… а большая почти тоже на десяти!.. – Подсчитывает, рада. Ну вот, значит, мама уже едет!.. Давай быстро спать, а то мама будет обратно ругаться! Глазки закрывай… Ну, закрывай!
Закрыла глаза. Тут же раскрыла – страшно.
– Ой! Что-то там в ванной вроде упало… Мама пришла! Мама!.. Нет, это опять у соседей!.. – Кукле: – Давай лучше играть в «класс»! Не хочешь? Тогда играем в «Телевизор сломался»? Нет, лучше, в «Гости пришли». Только теперь меняемся: ты – это будешь я, а я – буду гости и остальные. Давай, вы как будто с мамой сидите дома в воскресенье, когда звонок в дверь. Дз-з-з! – Испугалась своего же голоса, тихо: – Короче, дз-з-з!
Говорит за маму, радостно:
– Ой, здравствуй, Аркадий!.. Аркадий, познакомься, это Света!
За Аркадия басом:
– Здравствуй, девочка.
Мама:
– Светочка, это – дядя Аркадий. Он будет с нами жить. Он будет твой папа! Папа Аркадий!
Аркадий басом:
– Вот, Светочка, это тебе!
Мама:
– Света, что надо сказать, ну?!
Света тихо:
– А где папа Сережа?!
Мама выкручивается:
– Не обращай внимания, Аркадий. Это у нас… квартирант жил… такой жмот. А ребенок есть ребенок. Иди, Светочка, поиграй с… с… Поиграй, тебе говорят! – Меняет интонацию. – Кто тебя за язык дергает?! Сколько раз тебе говорить, дрянь: молчи! – Передразнивает: – Папа Сережа! Папа Костя!.. Сколько раз, говори?!
Света:
– А сколько у меня будет папов?
Мама:
– Э-э, мама же для тебя старается!.. Ты ведь хочешь маме счастья!
Света искренне:
– Конечно! Конечно, хочу!
Мама:
– Тогда поживи у бабушки!
Света испуганно:
– Зачем?!
Мама:
– Ну-у… маме нужно устраивать личную жизнь.
Света:
– Без меня?!
Мама:
– Ну… нам нужно с дядей Аркадием притереться… Мы тебе будем мешать!
Света:
– Нет, притирайтесь, сколько угодно! Вы мне ничуть не помешаете!
Мама:
– Она еще издевается! Завтра же поедешь к бабушке!
Света плачет:
– Не хочу, не хочу к бабушке! Бабушки хорошие только в сказках, они говорят: внученька, хочешь пирожок, хочешь молочка?! А эта только проснется, сразу ищет: где мои зубы?!
Плачет за куклу и за себя, успокаивает куклу:
– Ладно, не будем в гости!.. – Смотрит на часы, говорит по-взрослому: – Ой, это часы какие-то неисправимые! Надо срочно вызвать слесаря!.. – Кукле: – Ну, не поедем, не поедем к бабушке! Лучше, наоборот, будем играть в «Мама вернулась»! Вроде бы я мама, уже вернулась. А ты – это я, Света, вроде на нее сердишься! Ну, понарошку сердишься, а сама рада! Смотри, вот я пришла, нарядная, хорошо пахну, иду на цыпочках…
Изображает непутевую маму, кукла обиженно отвернулась.
Мама выпила:
– О, а ты не спишь?!. А сколько сейчас? – Смотрит на часы. – Ох ты, елки!.. Ой, где я была!.. Он такой – блондин!.. Все в зеркалах!.. Светочка, ну, ты же моя лучшая подружка!.. А что, страшно было одной?! Ничего и не страшно! Ты уже вот какая большая!.. Ну, побей, побей свою мамку!.. А какой культурный – все ручки исцеловал, вот, даже опухли!..
Света горячо:
– Нет, я тебя никогда не брошу! Ни за что! Когда я вырасту и стану большая, я сделаю так, что у каждого жизнь будет такая… такая личная-личная, личная-преличная! И по справедливости: а то у меня много папов, а у Павлика ни одного! А плохие бабушки умрут, а хорошие народятся, и не надо будет врать, что ты приехала из Ростова-на-Дону! А ты будешь старенькая, но все равно самая лучшая! Потому что ты – мама!.. Ну, спи, глазки закрывай…
Закрывай, не бойся, пока я тут – «страшно» не придет!
«Дорогой Лазарь Моисеевич»
Спасибо, Ежов, что тревогу будя,
На страже стоишь ты страны и Вождя!
Песня про наркома
Сырая городская весна, поздние сумерки; машины рассекают грязные апрельские лужи; резко проскрипев и уронив на повороте пригоршню ярких искр, побежал дальше освещенный трамвай с отсыревшими пассажирами в середине.
Холодно.
Но это холодно на улице, а в Мотиной комнате хорошо; большой круглый стол под тяжелой зеленой скатертью, теплый свет настольной лампы, старое зеркало на стене, рядом худой длинный фикус в кадке. Каждую субботу Мотя становится на табурет и протирает ему листья влажной тряпочкой – это его личная домашняя обязанность. Листья у фикуса большие и жесткие, зато их гораздо меньше, чем на китайской розе, за которой ухаживает его сестра Лида.
Вечер. Сегодня маленький Мотя учит стихотворение к праздничному утреннику. Он горд, что читать выбрали именно его, потому что он лучше всех третьеклассников умеет говорить букву «р»; очень хорошо выговаривает, просто великолепно! Плюс Мотю недавно приняли в пионеры и вот доверили читать на утреннике «Песню про наркома». Это так называется, песня, а на самом деле это такое длинное стихотворение, и Мотя будет его завтра читать перед всей школой.
Мотя ходит по комнате с раскрытой книжкой и повторяет текст, стараясь нажимать на «р»:
В свер-ркании молний ты стал нам знаком,
Ежов зор-ркоглазый, железный нар-рком…
Собственно, стихотворение он давно выучил, а теперь повторяет, чтоб, как велел пионервожатый Костя, отскакивало от зубов! Мотю это выражение сильно смешило; он смотрел в зеркало и представлял, как это стихотворение может отскакивать от зубов, которых у него, честно говоря, сейчас негусто: некоторые вырваны бабушкой с помощью нитки и странных слов: мышка, мышка, на тебе костяной – дай железный!