Последний завет
Шрифт:
А потом Мэгги вдруг вновь почувствовала руку у себя на затылке. Тем же движением неизвестный опять пытался ее нагнуть. Зачем?.. Теперь ее хотят изнасиловать? Всей бандой? Не может быть… В это невозможно было поверить…
Стыд и горечь унижения мгновенно сменились в ней волей к сопротивлению и яростью дикой кошки. Она выгнулась всем телом и попыталась оттолкнуть от себя человека, стоявшего у нее за спиной…
У нее ничего не получилось.
В следующую секунду кто-то ткнул ее под колени, а тот — первый — все же заставил согнуться пополам, и она вдруг ударилась лицом о какую-то твердую поверхность. Кто-то
Руки третьего она почувствовала на своих бедрах, а затем на ягодицах.
Мэгги уже даже не всхлипывала и не мычала. От стыда и унижения у нее внутри все омертвело. Она лишь не могла сдержать дрожи во всем теле, чувствуя, как чужие пальцы с силой раздвигают ее ягодицы и с силой проникают в анус. Впрочем, она не была уверена в том, что это именно пальцы, а не какой-то инструмент. Ей было больно, но вовсе не физическая боль выворачивала наизнанку…
Ей все виделось будто со стороны. Будто душа уже покинула ее несчастное тело, над которым в эти минуты спокойно и деловито надругались. Мэгги видела себя обнаженной и распятой на каком-то столе… А вокруг нее несколько одетых и крепких мужчин… И один из них насилует ее своими погаными руками, а остальные держат за руки и за ноги… и смотрят… И кто-то ими всеми руководит… И этот руководитель тоже смотрит…
Мэгги вновь попыталась дернуться, но чья-то рука еще сильнее надавила на ее спину. Она была сейчас похожа на бабочку, которую прикололи иголками к картону.
Она не помнила, сколько все это продолжалось. Просто в какой-то момент ее вдруг на несколько секунд отпустили, а потом перевернули на спину и зафиксировали в той же раскоряченной позе. Сквозь черную повязку она уловила изменение освещения. Кто-то освещал ее ноги то ли настольной лампой, то ли сильным фонарем. А затем она вновь почувствовала на себе чужие руки и чужие пальцы, которые теперь по-хозяйски проникли в ее лоно… Мэгги вновь замычала, но выглядело это жалко. Теперь она уже и рада была залиться слезами, но глаза ее, стянутые повязкой, были сухи… Ужас, владевший ею, был слишком велик и давно перерос те рамки, в которых люди обычно реагируют на него слезами.
— Ну хватит, — произнес все тот же голос.
В висках у Мэгги стучала кровь, почти заглушая все внешние звуки. Она опять была не готова к тому, чтобы услышать голос. И вновь не успела понять, слышала ли она его где-то раньше или нет, чудится ли ей, что слышала, или нет… И тогда неизвестный, словно желая прийти ей на помощь, вновь заговорил:
— Оденьте ее.
И вот тут она узнала голос! Безошибочно! Она узнала этот голос и человека, которому он принадлежал…
ГЛАВА 55
Иерусалим, пятница, 09:21
— Что могу сказать, Мэгги… Жаль, что так все обернулось. Жаль.
Теперь те же самые люди, которые несколько минут назад сдирали с нее вещи, принялись столь же споро ее одевать. Со стороны это, наверно, смотрелось забавно… Наверно, точно так же одевают на прогулку парализованных инвалидов… Или театральных артистов за кулисами, которые должны вот-вот вновь выйти на сцену, но уже в другом наряде. Когда она почувствовала, как они натягивают на нее брюки и обувают ее, ей безумно захотелось хихикнуть.
Едва она только подумала о нем, как он исчез. Язык, будто чужой, едва не вывалился изо рта. Мэгги зашлась в надсадном, туберкулезном кашле. А когда она наконец отдышалась, с ее глаз сняли и повязку. После этого один из похитителей жестко взял ее за плечи и усадил на деревянный стул.
Люди в масках вышли из комнаты. Она вполне соответствовала только что произошедшему — маленькая, почти лишенная мебели, без окон, с грязными стенами и полом. Напротив того места, где сидела Мэгги, стоял деревянный письменный стол. Самый банальный на вид. Очевидно, именно на нем ее… разложили несколько минут назад.
А за столом сидел… он.
— Поверь, я приношу свои самые искренние извинения за случившееся. Мэгги, правда… Это было ужасно, я знаю. Знаешь, как такие штуки называют в тюрьмах? Шмоном. Ты только вообрази… И ведь какое поганое словечко… Так что извини за шмон и давай забудем о нем. Честно… врагу такого не пожелаешь.
Мэгги вглядывалась в его лицо и сама себе дивилась. Казалось бы, она должна сейчас наброситься на него, впиться ногтями в его рожу, засадить коленкой в пах, задушить, уничтожить… Казалось бы, один взгляд ее должен был сжечь его почище дьявольского огня… Но она сидела и не верила своим глазам. То, что происходило с ней в этой комнате, совершенно не вязалось с тем, что она видела сейчас. Казалось, столкнулись два параллельных мира… в самой неожиданной точке…
— А теперь, когда все позади, давай поговорим спокойно, Мэгги. Для начала скажи мне, куда ты спрятала табличку.
— Ты… ты…
— Давай рассуждать здраво. Мы обыскали тебя всю. Так сказать, с головы до ног. И ничего не нашли. Я присутствовал здесь с самого начала и все видел собственными глазами. Уж извини. Но раз мы не нашли ее при тебе… — Голос его стал чуть выше. — Значит, она где-то в другом месте. Скажи мне, девочка, где же?
— Не знаю…
— Да брось ты, ей-богу. Мне отлично известно, что ты расщелкала все головоломки, которые разделяли тебя и эту табличку. Расщелкала как орехи. И после этого ты хочешь, чтобы я поверил в то, что ты до нее не добралась?
— А ты хочешь, чтобы я разговаривала с тобой, обсуждала что-то, выдавала какие-то секреты после того… после того, что ты со мной сделал? Да я слова тебе больше не скажу, сволочь!
А потом произошло то, чего Мэгги сама от себя не ожидала. Не поднимаясь со стула, она вдруг плюнула в него и, как ни удивительно, попала.
— Мне это нравится, Мэгги, — спокойно, утеревшись платком, проговорил он. — И ты отлично это знаешь. Девочка с характером! Да еще и весьма соблазнительная… когда нагишом… Вот это я называю убийственным сочетанием!
Мэгги молчала. Ее тело отлично помнило унижение и пока не могло от него оправиться, но мозг уже перенес первоначальный шок. К Мэгги вернулась способность рассуждать. Перед ней сидел человек, которому она еще вчера доверяла. И он оказался ее злейшим врагом. И хотел заполучить то, что она искала.
— Значит, — медленно проговорила она, — ты стоишь за всем этим? Ты? За всеми этими убийствами?
— У меня правило, Мэгги: не распространяться о деталях тех операций, которые проводятся под моим руководством. Что ты, в самом деле… Уж кому и знать это, как не тебе.