Последний Завет
Шрифт:
– Туда я вас и веду.
Лавируя меж фигурно остриженными деревцами самшита, они миновали роскошную виллу XVI века. На лужайку перед ней как раз садился вертолет, нарушая тишину места, внезапно возвращенного в третье тысячелетие.
– Архивы доступны всем?
– Каждый год мы принимаем сотни исследователей из разных стран. Но некоторые труды находятся исключительно в распоряжении верховного понтифика.
– Как кассета Боумана?
– Его Святейшество даже не подозревает о ее существовании. Плотное расписание и слабое здоровье уберегают его от неприятностей такого рода.
– Тогда кто еще, кроме вас, в курсе?
– Никто.
– Даже ваш
– Он многого не знает.
– Однако мое лицо оказалось ему знакомо.
– Кто же о вас не слышал? Вы в Интернете знаменитость.
Драготти сунул руку в углубление каменной кладки и набрал код. Участок стены отъехал, и за ним открылся огромный двухъярусный зал, слабо освещенный голубым светом. В полумраке мерцали экраны компьютеров, бросая отсветы на бледные лица десятков священнослужителей, склонившихся над клавиатурами. Обстановка напоминала бы центр управления полетами НАСА, если бы не пламенеющие триптихи с подписью Джакобелло дель Фьоре. Драготти с нескрываемой гордостью предъявил это царство новейших технологий. Он явно хотел ошеломить своего посетителя, прежде чем перейти к последним откровениям.
– В тринадцатом веке Иннокентий Третий и Иннокентий Четвертый по всему свету рассылали инквизиторов, дабы исправить душу человеческую.
– Сил они не жалели, насколько мне известно.
– Нельзя терпеть еретиков.
– Как сказал святой Фома Аквинский, знаю.
– В эпоху Лютера и начала книгопечатания Ватикан создал Святую Канцелярию, бюрократический орган, имевший целью распространять благое слово и контролировать мысли, изложенные на бумаге. Святая Канцелярия просеивала сквозь сито каждую страницу каждого произведения. В семнадцатом веке при Павле Четвертом Инквизиция приобрела такую власть, что возвысилась над прочими учреждениями.
– Славное было времечко.
– Оставьте ваш сарказм, пожалуйста, не то я в конце концов решу, что ошибся на ваш счет. В тысяча девятьсот шестьдесят пятом году Святая Канцелярия была заменена Конгрегацией в защиту вероучения. С появлением информатики и Интернета мы снова адаптировались.
Адаптация, о которой шла речь, была впечатляющей. С высоты металлической галереи, окружавшей весь зал, можно было наблюдать муравьиное кишение. Здесь вылущивались миллионы электронных страниц.
– Мы запустили программу, которая выслеживает богохульные сайты и тексты. Стоит вам набрать слово «сатана», как мы вас обнаружим.
– И вы отлучаете всех, кто отходит от догмы?
– Это ни к чему.
– Тогда зачем все это оборудование?
– Чтобы вычислить врагов, изучить их и не промахнуться в подходящий момент.
– Как в Фэрбэнксе.
– Так мы наткнулись на досье с описанием ваших примет, – продолжил кардинал, не обращая внимания на реплику Натана. – Потому Сентенцо и удивился, увидев вас во плоти.
Драготти вывел своего гостя с другого конца здания в аллею, обсаженную вековыми оливами. Они свернули к гроту с фонтанчиками, инкрустированному ракушками, и оказались у каких-то зарослей. Кто бы мог вообразить, что за кирпичными стенами, возведенными посреди туристического столпотворения, это крохотное государство таит столько зелени и безмятежности?
– Тут я должен завязать вам глаза.
– А если я откажусь?
– Тогда ваш визит на этом и закончится, и стражники выведут вас через ворота Святой Анны.
Из его рукава появилась черная ткань – ловко, как из шляпы фокусника. Натан позволил себя ослепить. Драготти заставил его покружиться на месте и взял за руку, чтобы вести.
– Осторожнее, тут ступеньки.
Лишившись
– На вашем месте я бы воздержался, – предостерег его Драготти. – Вы всего в нескольких шагах от величайшей тайны Вселенной.
Лав опустил руку и сосредоточился на спуске по железной лестнице. Температура упала на несколько градусов. Все признаки подвала. Запах плесени. Стены неровные, сочащиеся влагой. Вокруг целый концерт шорохов. Драготти привел с собой подкрепление!
– Берегите голову, – предупредил кардинал.
Натан догадался, что тот включил карманный фонарик. Нагнувшись, они прошли около десятка метров. Тяжело отъехала дверь. Его щек коснулась струя теплого воздуха. Он остановился на замощенном плитами полу. С его глаз сняли черную повязку.
Вокруг стояли шестеро каких-то субъектов в капюшонах, темные жерла которых скрывали лица. Застенок, в котором он оказался, был просторным и сводчатым, освещение обеспечивали голые лампочки, ввернутые в патроны технических переносок. Грубые бетонные стены, возведенные без малейшей заботы об эстетике. Из всей обстановки только телевизор, видеомагнитофон, компьютер на столе, допотопный кассетник, вентиляционная решетка и блестящая дверь сейфовой комнаты. Узкая скамья разделяла пространство на две равные части. Шестеро незнакомцев с закрытыми лицами уселись на ней в ряд. После того как один из них запер входную дверь, Драготти взял слово:
– Это место нигде не значится. Во время работ по расширению книгохранилища, о котором я вам говорил, несколько рабочих начали копать здесь. Их всех засыпало обвалом. Трупы бедняг замурованы в стены вокруг нас. Мир их праху. Члены нашего братства возобновили работы, закатав рукава и храня это место в секрете.
– Вашего братства?
– У него нет имени, поскольку наше существование тайно.
– Все же у вас есть цель.
– Человечество терзаемо грехом, с тех пор как Адам и Ева ослушались Бога. Своим воскресением Иисус две тысячи лет назад принес ему спасение, избавив от первородного греха. Грех, Воскресение, Спасение – таковы парадигмы нашего ордена. Одно не обходится без двух других.
– Не вижу, что вас отличает от официальной линии.
– Мы защищаем устои христианства всеми средствами.
Незачем было уточнять, что он понимал под «всеми средствами».
– Веками Ватикан питал души ужасными символами: коленопреклонение, ад, распятие, Голгофа, стигматы. Церкви полны страдания, несчастья, теней, холода, сумрака, угрызений совести. Посмотрите на лица верующих, что молятся на коленях перед алтарем. Они печальны, по образу наших святых. Вокруг них изображения Христа – бесплотного, окровавленного, умирающего. Что же мы им сулим, чтобы избавить от всей этой черноты?