Последний звонок
Шрифт:
Нынешний президент узнал об этой организации от своего предшественника, и эта новость ему не понравилась. Его испугала мысль о том, что где-то поблизости действует неподконтрольная секретная служба. Хуже всего было то, что президент не мог давать поручений КЮРЕ, он мог только вносить предложения. Смит, единственный руководитель организации с начала ее деятельности, сам решал, чем будет заниматься КЮРЕ.
Сперва президент захотел распустить организацию: это был единственный приказ, который он мог ей отдать. Но прежде, чем он решился пойти на это, он обнаружил, что нуждается в КЮРЕ,
Президент никогда не встречал Руби, но ему казалось, что он хорошо с ней знаком. Он знал: если она сказала Стэнтингтону, что ему придется приехать в Рай, штат Нью-Йорк, нет никаких сомнений, что там Стэнтингтон вскоре и окажется.
Президент побарабанил пальцами по столу и решил пока что не звонить Смиту. Пусть сначала с ним поговорит Стэнтингтон. Президент соединился с секретариатом и попросил вызвать русского посла. Он пустит в ход свои ораторские способности, и, может быть, ему удастся, выразив сожаление и принеся извинения по поводу гибели двух послов, убедить русского, что все это страшная ошибка и что Америка постарается исправить ее.
Положив трубку, президент подумал о докторе Смите, которого Руби Гонзалес отправила на лужайку для гольфа. Вот и хорошо, подумал он, надеюсь, что Смит получит удовольствие от игры.
Это, может быть, последняя партия в гольф для них для всех...
Возвращаясь из Вашингтона, Уингэйт Стэнтингтон, так и не сумевший избавиться от своих забот, раздумывал о странности всего происходящего.
Наконец шофер остановил лимузин у штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли. Стэнтингтон вылез из машины и, повинуясь какому-то инстинкту, взял пальто.
Войдя в кабинет, он бросил пальто на спинку кресла. Наконец-то в тишине и спокойствии он может воспользоваться своей личной ванной комнатой, личным ключом отперев личную дверь с личным замком ценой двадцать три доллара и шестьдесят пять центов. А «Таймс» может убираться к черту.
Стэнтингтон посмотрел на шагомер и увидел, что тот насчитал всего три мили. В это время дня их должно было быть по меньшей мере семь. Ради долга приходится жертвовать здоровьем, подумал Стэнтингтон.
До сих пор его охватывало негодование при мысли о том, что президент, даром что старый друг, пытался хитростью заставить его принять на себя всю ответственность за вторжение в дом той женщины в Атланте. И уже не в первый раз за день мысли адмирала вернулись к предыдущему хозяину этого кабинета, ныне томящемуся в тюрьме. Его преступления не сильно отличались от утреннего проступка Стэнтингтона.
Он набрал номер главного юриста ЦРУ.
— Алло, — произнес тот.
— Говорит адмирал Стэнтингтон.
— Одну минуту, сэр. — Последовала пауза, и Стэнтингтон понял; юрист включает магнитофон, чтобы записать разговор. Это разозлило адмирала: неужели в Вашингтоне никто больше никому не доверяет? — Простите, сэр, — сказал юрист. — Я просто искал,
— Для этого нужны обе руки? Так вот, что касается вопроса о досрочном освобождении бывшего директора из тюрьмы...
— Да, сэр?
— Моя точка зрения такова: он должен быть освобожден как можно быстрее. Нет достаточных оснований держать его и дальше в тюрьме. Понимаете?
— Да, я понимаю, сэр.
— Благодарю вас.
Стэнтингтон повесил трубку и в первый раз за день довольно вздохнул.
Вдруг из ванной комнаты донесся какой-то звук. Это был шум льющейся в раковину воды.
Разве он ее не выключил?
Он открыл дверь ванной и остановился на пороге, не веря своим глазам.
В ванной комнате находились двое неизвестных, Один, одетый в черную футболку и черные штаны, был молод, темноволос и темноглаз. Вторым был старый азиат в голубом парчовом кимоно. Он нажимал на большую круглую золотую ручку вверх, и струя снова начинала бить в раковину.
— Что... Кто?..
— Тс-с-с! — сказал азиат Стэнтингтону, не глядя на него. — Это очень хороший кран, Римо, — сообщил он спутнику.
— Я знал, Чиун, что он тебе понравится. Он ведь из золота.
— Не мели чепухи, сказал Чиун, — Смотри, у него только одна ручка. У всех кранов их две, а у этого одна. Я только не понимаю, как регулировать одной ручкой холодную и горячую воду?
— Кто вы такие? — потребовал ответа Стэнтингтон.
— Вы знаете, как работает этот кран? — спросил Чиун у директора ЦРУ.
— Э-э-э, нет, — сказал Стэнтингтон и покачал головой.
— Тогда ведите себя тихо. Римо, а ты знаешь?
— Наверное, у него внутри что-то вроде двухстороннего клапана.
— Это все равно что сказать: работает, просто потому что работает, — сказал Чиун.
— Я позову охранников! — воскликнул Стэнтингтон.
— Они знают, как работает эта штука? — оживился Чиун.
— Нет, но они знают, как вышвырнуть вас отсюда к чертовой матери.
Чиун отвернулся, будто Стэнтингтон не стоил того, чтобы с ним разговаривали.
Римо сказал директору ЦРУ:
— Если они не знают ничего о кранах, не надо их звать.
Чиун промолвил:
— Говорить мне о двухстороннем клапане, Римо, значит оставлять мой вопрос без ответа.
Он потянул ручку вверх, и вода полилась; отпустил ее, и вода перестала течь. Чиун вздохнул, признав, что мудрость поколений бессильна перед лицом современной сантехники.
— Поздравляю, — обратился он к Стэнтингтону. — У вас замечательная ванная.
— Теперь, когда осмотр закончен, вы можете мне объяснить, что все это значит? — гневно спросил Стэнтингтон.
— Кто знает? — отозвался Римо. — Все работаешь, работаешь с утра и до вечера. Ни минуты покоя. Им, наверху, наверное, кажется, что у меня четыре руки. Ну ладно, поехали.
Адмирал Стэнтингтон недвусмысленно разъяснил, что не собирается никуда ехать, тем более с этой парочкой. Он все еще разъяснял, когда внезапно ощутил, что его запихнули в большой зеленый мешок для мусора.
— Чиун, устрой, чтобы он не кричал, ладно? — Попросил Римо, и Стэнтингтон почувствовал легкое прикосновение пальца к своей шее.