Последняя Арена 4
Шрифт:
Я зашагал по пустой дороге. Все машины, которые успели перебраться на другую сторону, уже уехали. Прикрыл глаза, представляя, как рядом со мной материализуется брошенный кем-то велосипед. Трюк не удался.
Вертолет сделал петлю и завис посредине моста. На проезжую часть, находившуюся от меня в сотне метров, упали длинные верёвки, по которым спустилась четверка спецназа. Что за дурацкий сценарий? Откуда это вообще взялось?
Попытался оценить обстановку. Справиться с ними, расшвыряв их, как котят? Даже не смешно. Не стоит себя обманывать: тут без шансов. На лицо многолетняя
Подняв руки, я замер. Смог рассмотреть нашивку, которая красовалась на груди каждого военного — «Авалон». Это что ещё такое? Какое-то специальное подразделение или чья-то частная армия? Кажется, с чем-то подобным я уже встречался. Вот ведь мерзкое чувство! Будто вспоминаю ускользающие события недавнего сна.
Подбежал боец. Я уловил резкое движение, шорох электрического разряда, а в следующую секунду моё сознание померкло.
После того, как меня вырубили шокером, я очнулся в летящем вертолете. Как оказался в нём — для меня оставалось загадкой. Скованные за спиной руки и стянутые ноги не позволяли пошевелиться. Попытки задавать вопросы ни к чему не привели. Попробовал перекатиться на другой бок, но боец ударил меня носком берца по почкам и зафиксировал, вдавив колено в щеку.
Через полчаса мы приземлились. Мне запихнули в рот кляп, на голову нацепили мешок, а затем куда-то поволокли. Подловив момент, удалось извернуться и треснуть лбом по чьей-то роже. Я явственно слышал, как с треском ломается нос, потом донеслись звуки отборного мата, а после кто-то умело прошелся кулаками мне под ребрами.
— Альберт, не увлекайся. Такие, как он, нужны Столыпину живыми.
И снова какие-то знакомые имена, но сколько бы я ни напрягал память, так и не смог вспомнить, где слышал их раньше.
От ноющей боли в районе живота удалось абстрагироваться, мысленно прокручивая куплеты песни, которую я слышал, когда разговаривал с отцом.
Вскоре меня усадили на каменное кресло, не забыв упрятать руки в кандалы. Лязгнул металл, приковывая плечи к ровной спинке. Я находился в позе первоклассника за партой. Покрутил головой, пытаясь нащупать затылком твердую поверхность, но всё было тщетно: отправиться на возрождение посредством самоубийства не получится. В очередной раз стянули ноги. Я был надежно зафиксирован, будто лягушка на столе средневекового врача-исследователя. И ситуация мне, мягко говоря, не нравилась.
Я помнил ментальную закладку Кейры. Время уходило, но глупая ситуация не позволяла вырваться из странной ловушки.
Напрягался изо всех сил, пытаясь выкрутиться из западни, но конструкция держала крепко. Не получалось даже освободить руку или ногу.
Ещё через час услышал скрежет массивной отъехавший двери. Застучала расставляемая мебель, а вскоре послышался многочисленный стук обуви. С меня наконец-то сорвали мешок. Огляделся.
Я находился в небольшом помещении. Окна отсутствовали. На столах громоздились
— Ты знаешь, почему тут оказался? — взял слово человек, на плечах которого были погоны генерал-полковника.
— Потому что таков сценарий, — сказал я с усмешкой. — А ты мне что скажешь?
— Откуда ты прибыл? — проигнорировал военный.
— Из града славного и достопочтимого. Московией именуемым. Град сей славен изысканностью строений своих. Ещё Есенин, что Сергием именуем, писал в стихотворении...
— Довольно, — перебил мой бред сухой голос генерала. — Когда всё началось?
— Всё началось с сотворения мира. Или с Большого взрыва. Или ещё черт знает с чего. Ты хоть представься для начала.
— Столыпин Леонид Маркович.
— О, точно! — вспомнил я. — Знаю такого.
— Мы встречались? — генерал многозначительно переглянулся с близсидящим соседом.
— Сам-то как думаешь? Да и вон тот полкан тоже какой-то знакомый, — я кивнул на офицера, что находился слева от Столыпина.
— Из какого времени ты прибыл?
— Из Смутного. Как раз с рубежа веков. Между шестнадцатым и семнадцатым, — блеснул я эрудицией.
— Ты будешь отвечать на вопрос?
— А смысл?
— Смысл? Смысл я тебе сейчас покажу, — Столыпин поднялся и неспешно прошествовал к столам. Взял один из кейсов и нажал на пару кнопок. Из чемоданчика пахнуло паром.
— Торжественной музыки не хватает, — сказал я, глядя, как офицер достает странный инструмент, напоминающий миниатюрные тиски. — Вы прям как злодеи из боевиков восьмидесятых. До девяностых уже не дотягиваете. Реализм просто зашкаливает! — моему глумливому восхищению не было предела. — Так и вижу, как толпа злодеев приковывает главного героя кандалами к каменному стулу, а после допрашивает. Злодеи, естественно, все из генштаба. Может, среди вас и президент есть? — я вытянул шею, пытаясь рассмотреть фигуру, которую часто видел по телевизору. — Нет? Удивительно! Даже, я бы сказал, поразительно!
— Почему они все себя так ведут? — подал голос человек откуда-то с задних рядов.
— Возвращение из другой реальности не может пройти бесследно, — сказал полковник. — Но мы всё же дадим ещё один шанс. Ты будешь отвечать на наши вопросы?
— После того, как вы ответите на мой, — я улыбнулся. — Всего на один.
— И какой же? — Столыпин подошел вплотную, черной тенью нависнув надо мной.
— Какая столица Кот-д’Ивуар? — спросил я.
— Ямусукро, — сразу же выдал полковник.
— Не мог придумать более осмысленный набор букв? — спросил я, наклоняя голову так, чтобы фигура генерала не заслоняла сидящего офицера.
— Витя, это бесполезно, — констатировал Столыпин, закрепляя на моей ладони приспособление из кейса.
Меня обжег холод. Ощутил, как в подушечки пальцев впились иголки. По коже прошлись легкие электрические разряды.
— Они отвечают только после курса боли, — продолжил генерал.
— И всё-таки лучше дать ему шанс, — настоял полковник.