Последняя буква Севера

Винчестер Лина

Я действительно собираюсь лишиться девственности пьяная, да еще и в кровати Рэма Гастингса? Кажется, я как-то неправильно свизуализировала мечту. Но факт один: это происходит с человеком, которого я люблю.

Олли надевает презерватив и снова нависает надо мной, внутренней стороной бедра я чувствую его возбужденный член. По моему телу пробегает дрожь, и я напрягаюсь, пытаясь сжать колени, между которых застыл Оливер. Мне кажется, что я трезва в достаточной

степени, чтобы отвечать за свои действия и желания, ведь так? Я щурюсь в темноте, пытаясь хотя бы уловить лицо Оливера, хочу видеть его глаза.

– Я могу остановиться в любой момент, хорошо?

Оливер проводит кончиком носа по моей щеке, а затем целует меня глубоко и долго, заставляя расслабиться.

– Ты уверена, что хочешь этого, Мик? – шепчет он в мои губы.

Я слышу голос Оливера, чувствую его прикосновения и запах. Мысли кружатся быстро, как и комната. Только что я сидела одетая и думала о том, что он никогда не посмотрит на меня, а сейчас мы здесь. Годы безответной любви привели меня в это самое мгновение.

– Да.

Он входит в меня резким толчком. Я вскрикиваю от боли, а глаза обжигает слезами.

– Ты как, Мик?

– Как будто в нос кулаком ударили, но только не в нос.

Оливер смеется, а я пытаюсь привыкнуть к новому ощущению. Он постепенно начинает двигаться. Я чувствую жжение внизу живота; Рут говорила, что в первый раз такое давление и трение покажется неприятным, но постепенно все меняется. Затаив дыхание, я жду, когда станет терпимее, но не могу сосредоточиться на ощущениях своего тела, потому что мысли перекрикивают все.

Всплеск боли и адреналина словно отрезвил меня.

Что я делаю? Пару минут назад Оливер едва ли не плакал из-за Констанс.

«Ты не обязана бежать по первому зову, быть таблеткой и спасать его, Микаэла».

Я гребаная таблетка. И полная дура.

Тряпка.

Господи, что я наделала?

Прикрываю веки, перед глазами плывут желтые точки и красные блики. Меня бросает в жар, все тело покалывает, а к горлу подкатывает тошнота от отвращения к самой себе. Оливер больно сжимает мое бедро, его губы скользят по шее, он начинает двигаться быстрее, а затем шепчет:

– Констанс.

Кажется, он сам этого не осознал. Либо настолько пьян, что не понимает с кем он. Унизительно.

– Меня сейчас стошнит, – говорю я, хлопая его по плечу. – Олли, меня тошнит.

– Черт. – Он выходит из меня, и я тут же сажусь и делаю пару глубоких вдохов, борясь с приступом тошноты.

Уйти, я хочу уйти. Сейчас же.

Уперевшись ладонью в матрас, соскальзываю

на пол и на ощупь нахожу толстовку. Мне с трудом удается попасть дрожащими руками в рукава. Борясь с тошнотой, я часто дышу, вытаскивая волосы из-под воротника.

Надо найти белье. Где мои джинсы?

Музыка снизу долбит по барабанным перепонкам. Пол качается. В ушах гудит.

– Мик?

– Сейчас пройдет.

Во рту появляется кислый привкус, сводящий скулы. Желудок вздрагивает в спазме, и, прижав ладонь ко рту, я подскакиваю и бегу в сторону ванной.

Ударившись коленями о холодный пол, я выдаю содержимое желудка в унитаз.

Спазм, еще один. И еще.

Я чувствую пальцы Оливера, он собирает мои волосы на затылке, но его прикосновения напоминают о том, что я наделала, и меня тошнит еще сильнее. Тошнит от самой себя.

– Уйди, Олли.

– Я пытаюсь помочь.

– Умоляю, выйди!

Через пару минут с опустевшим желудком становится немного легче. Глаза слезятся, нос заложен, колени онемели. Прикрыв веки, я сижу еще некоторое время, прислушиваясь к организму. Тошнота отступила, но тело колотит, а зубы без остановки стучат.

Приподнявшись, я нажимаю на кнопку слива и встаю на дрожащих ногах. Подойдя к раковине, включаю воду и выдавливаю на палец зубную пасту. Почистив зубы, я с трудом нахожу в себе смелость посмотреть в зеркало.

Противно смотреть в глаза самой себе. Они опухли, на щеках разводы туши, которые я наспех смываю, а затем расчесываю пальцами волосы. Хочется принять душ, но еще больше хочется сбежать.

Возвращаюсь в комнату. Олли уже крепко спит, лежа на спине, из одежды на нем лишь незастегнутые джинсы.

Я слышу вибрацию, нахожу свои джинсы, достаю из кармана телефон и, увидев на экране «мама», прижимаю ладонь к губам, подавляя всхлип.

Не могу ответить на ее звонок, только не в таком состоянии. Открываю чат с Бэйли, хочу написать, но в слезящихся глазах все рябит, поэтому я записываю голосовое сообщение, прося ее подойти на крыльцо. Включив фонарик на телефоне, я нахожу нижнее белье и обувь, но не могу найти спортивный топ и носки. Черт с ними. Одеваясь, я стараюсь даже не смотреть в сторону Оливера.

Влезаю в кеды и выхожу в коридор, щурясь от яркого света.

Я закрываю дверь в комнату Рэма. В комнату, где похоронено мое уважение к себе, наша с Оливером дружба и моя гребаная девственность.

Конец первой части.