Последняя черта
Шрифт:
Когда Марципан упала, сжимаясь уже сама в комок, как тот, до сих пор дрожащий в углу гаражей, потерпевшее плечо ужасно ныло. Крикнуть, когда чей-то носок собрался все же до головы, себе не позволила — только стиснула зубы, зажмурилась и всеми силами старалась абстрагироваться, как учил когда-то, еще в самом начале, Герасим.
Меланхолия влетела в тесный круг чёрно-бежевых в темноте целей ледяной расчётливой смертью. Скупые чёткие отработанные удары, в которых она — продолжение чужой инерции. Вывернутая надломленная с костью и мясом рука одного — он размахнулся слишком близко
Почему, стоя тогда под тусклым фонарём в одиночестве, она рассудила, что лучше было бы пойти за Марц? Дело было точно не в выстреле — Меланхолия не разменивалась на благотворительность — но она допускала вариант, что её подкупила та самая глупая и наивная на первый взгляд «честность».
Голова у Марципан гудела. Она поднялась, тут же подбирая, действительно, какую-то железную хрень. Нашла взглядом Меланхолию, охуела, но быстро пришла в себя. То, что чужие движения завораживали, можно и потом обдумать. Да и то, что Мел за ней поперлась — тоже.
Замахнулась на одного из последних подсечкой, потом наградила ударом по лицу. Хотело было переключится на остальных, но резко обнаружила вокруг пустую местность. Тело ныло, плечо свою хозяйку явно ненавидело, но Марц все же пошутила:
— Я хочу от тебя детей, — совершенно уверенным тоном. Хотела ещё поблагодарить, но вспомнила почему вообще сюда полезла. Те, кто хотел — уже слиняли, и правильно сделали. Марц тут же бросилась в сторону звука, с которого все и началось: железяка противно стукнула об асфальт.
— Эй, т-ш-ш, всё хорошо. Кто у нас тут такой красивый, а?
Уже не котёнок, но ещё не взрослый. Совсем молодой кошак, худой, с облезлой местами шерстью, потрёпанный другими котами и людьми. Марципан осторожно уселась рядом, подбирая фонарик, осмотрела. Кошак тяжело, хрипло дышал, свежим срезом отсутствовало одно ухо. Марц всхлипнула, когда он дернулся от ее осторожного прикосновения.
— Уроды, блять... — Марципан обернулась. — Мел, у тебя мобильник есть? Надо в какую круглосутку его, может...
Мел присела на корточки рядом, протянула Марц телефон, уставившись на кота. В детстве она долго мечтала о домашнем животном. Как-то мама даже отвела её в зоомагазин. В клетках сидели красивые, вылизанные зверушки, смотрели на неё своими большими идеально чистыми глазами, а Вика будто чувствовала подвох. Они выбрали серую кошечку, дошли до кассы, а какой-то парень перед ними с попугаем в руках не вписался в узкий проход... крылья тогда разлетелись в стороны остатками микросхем, а птица продолжила махать обрубками. Зачем электронным животным боль? Вика там и расплакалась, с трудом усадила красавицу обратно в клетку, не в силах избавиться от ощущения, что сквозь неё смотрит не кошка, а бездушная камера...
— Да какая, нахер, разница животное или человек?! — орала Марц в трубку, — Да, он живой! Нет, я... Есть... Ага. Всмысле?!...
Уже сбросив, процедила:
— Идиот, блин... Так, а это где вообще?
Марципан ощущала беспомощность, но через минуту быстро сориентировалась. Идти было около сорока минут, девушка надеялась, что за это время с животным ничего нового не произойдёт.
Мел взяла кота на руки, игнорируя вцепившиеся в неё тут же когти. Поглаживая по самой настоящей, куда более мягкой, пусть и грязной кое-где шерсти, ощущая тепло его маленького тельца, замечая, что тот потихоньку успокаивается, она дождалась, пока Марц позвонит кому надо и потом высказалась сама, первая, без вопроса.
— С тобой интересно.
— Я знаю, — ухмыльнулась она, — Не всегда спокойно, но интересно. Так а... Я с другом договорился, он глянет чё к чему. Пошли?
А сама тоже гладила дрожащее создание — невесомо, одними только подушечками пальцев. Удивительно нежно для своей постоянно взбалмошной натуры и в глазах можно было тоже прочитать — тоску и грусть, смешанную с сильным желанием позаботиться. Марц уже думала, как будет орать на соседей, как отбивать право вообще на существование комка под боком.
Жила Марципан там, где был полигон. Не важен был адрес, она редко выбиралась на улицы — только если бухать или впрягаться за знакомых. Таких же беспризорников было несколько, спали в одном помещении, только картонными перегородками отделяли кровати.
Мел кивнула. Конечно «пошли»! В последнее время она совсем не знала, куда же себя деть в этом сером мире, а тут вдруг появилось яркое безбашенное пятно, которое если и что-то вызывало, то уже не раздражение, а интерес, на тонкой грани понимания. Может, сложись всё иначе, Мел выросла бы такой же. Но не сложилось.
Ветеринар доверия не вызывал, впрочем, у Мел всегда было с этим туго. Кота она ему отдавала даже с некоторым нежеланием, только когда увидела в его глазах искреннее желание помочь. Стояла, словно тревожась, с холодеющими пальцами, смотрела, как обрабатывают животному рану, как присыпают порошком, как, держа с Марц в две пары рук, выбривают вокруг уха лишнюю шерсть. Кот царапался и шипел весьма убедительно.
Потом кота несла Марц, а Мел какое-то время ещё шла рядом, хотя им было совсем не по пути, слушала возмущения и жалела, что сейчас уже и не выпьешь.
«Я тебя найду, никуда не денешься,» — всплыло в голове.
«Обязательно найди,» — подумала Мел.
Глава 18
Обратная дорога оказалась будто короче. Да и Ворон вытянул весь разрешённый ограничениями скорости максимум. Медленно поднимался по лестнице, чтобы не оставлять Дока позади — было бы крайне неприлично. А потом всё же дал себе волю, нашёл в квартире маленькую тёплую Ташу и обнял, приподнял над полом, не зная, как ещё выразить радость за то, что снова её видит. Все потраченные нервы, вся боль стоили её дыхания, сердцебиения и, пусть затравленного, но живого взгляда.