Последняя фаворитка императора

Минаева Анна Валерьевна

– Некоторые эмоции сильнее желания умереть, – с легкой грустной улыбкой проговорил Дарий. – Ее ненависть ко мне продолжала удерживать душу в теле. Продолжала пытаться мне насолить. Ведь тот выброс магии… Это была не ты.

– Не я.

Теперь многое становилось на свои места. Спонтанные эмоции, несвойственные мне черты, проблески воспоминаний и голос в голове.

Талиана на самом деле была жива и все это время находилась рядом. Но не могла ничего сделать. А теперь…

– Значит, Линда извлекла из меня душу бывшей принцессы Дасманского королевства? И что с ней теперь будет? Она ведь заключена в том кристалле…

– Как

только я разберусь со срочными делами, так подарю ей свободу. После всего пережитого она это заслужила.

– Дарий, а мне просто повезло, что в том кристалле оказалась не я, или наконец взыграло желание Талианы умереть?

– Скорее, второе, – через мгновение отозвался мужчина. – И правильно настроенный Линдой артефакт. Она верила в силу ненависти и хотела уничтожить мой единственный шанс на спасение от проклятия.

– И у нее это получилось…

– Вот мы и вернулись к сущности проклятия, – Дарий повернулся ко мне лицом. – Готова еще слушать меня, или продолжим разговор завтра?

– Да вы издеваетесь! – я не выдержала, повысила голос и тут же втянула шею в плечи.

А правитель рассмеялся:

– Да, такой ты мне, пожалуй, нравишься больше. Заносчивые нотки Талианы Арвалэнс были неплохи, но истинные эмоции намного красивее.

Я на мгновение застыла, так и не найдя объяснения его словам. Ну не комплимент же мне он в самом деле сейчас сделал… Нет же?

– Ну раз я пообещал тебе рассказать все, то, пожалуй, сейчас самое время, – правитель вновь отвернулся к озеру. – Твой проводник сообщил тебе правдивую информацию, но не всю. Да, мой предок был проклят сильной чародейкой. Он изменил своей любимой женщине, но оставить не смог. Я считаю, что проклятие это на него было наложено вполне заслужено. Не заслужено страдают его наследники. Много лет назад я решил во что бы то ни стало отыскать могилу проклявшей мой род. Искал зацепки, упоминания, информацию. Но место ее погребения так обнаружить и не удалось.

– А зачем вам была нужна ее могила?

– Я верил, что если принести извинения за предка и весь свой род, то мы получим освобождение.

– Кажется, вы недооценивали ненависть преданной женщины, – как бы невзначай хмыкнула я и поймала на себе странный взгляд. – Что?

– Нет, – император мотнул головой. – Ничего. Ты, скорее всего, права. Но тогда это двигало мной, давало сил. Спустя какое-то время я нашел оракула. И тот произнес свое «слово», в которое вложил разгадку к освобождению рода Люцис. Но было оно настолько туманно и размыто, что я попросил второе решение проблемы.

– И тогда он посоветовал создать гарем…

– Да. Проклятие пробуждалось незаметно. Первым шагом к неминуемой гибели была болезнь возлюбленной женщины. Передавалось оно после ночи, наполненной страстью. Такой, которая бывает только между любящими друг друга людьми.

– Что стало с вашей наложницей, ваше императорское величество? Она жива? – в голосе смешались сразу несколько эмоций, которые я могла охарактеризовать только одним словом – ревность.

– Жива. Наблюдается у лекарей. Даже в сознании. Как оказалось, Линда специально ухудшала ее состояние, но убить не решалась.

Я сама не заметила, как сжала руки в кулаки:

– Надеюсь, она ответит за все.

– Об этом можешь не переживать, – Дарий криво усмехнулся. – За нее взялся Лоренс. Худшего я и врагу не пожелаю. Но брат был прав, быстрой смерти она не заслужила.

На это мне нечего было

ответить. С одной стороны, хотелось удушить эту суку. А с другой… Если бы не она, мы бы до сих пор делили одно тело с опальной принцессой. И кто знает, куда бы это нас привело.

– Так вот, как я и сказал, проклятие давало о себе знать после ночи, проведенной вместе с любимой женщиной. Именно для этого вокруг меня и моего брата был создан гарем. У нас нет жен и женщин, которых мы… любили. Только секс, и ничего более. Потому что иначе мы могли накликать на их головы беды. И я накликал, простейшей привязанностью и заботой. Боюсь представить, что стало бы с более ценной для меня женщиной, – он откашлялся и продолжил: – Также был создан мощнейший артефакт по схемам оракула, на основе нашей крови. Магия иногда дает не только разрушение, – Дарий хмыкнул. – Но и это не обезопасило нас полностью. Шанс пробуждения проклятия все еще оставался, и необходимо было расшифровать то, что передала нам сама Богиня устами особенного человека.

– И как звучало его «слово»?

– «Слово» или его трактовка? – получая удовольствие от нашей беседы, протянул мужчина.

– И то, и другое.

– Проклятие развеется лишь тогда, когда рядом с проклятым окажется женщина. И будет она чувствовать то же самое, что и создательница магии. И достигнет ее чувство пика. Развеется оно, когда смешается все. Соединятся прошлое и будущее, реальное и вымышленное. Когда в танце сойдутся полюса и уничтожат друг друга, разольются морем.

От прозвучавших над озерной гладью слов у меня по коже побежали мурашки. Но я старалась не показывать, что «слово» оракула я восприняла настолько близко к сердцу.

Сейчас я не задумывалась над разгадкой, потому что была уверена – Дарий ее уже нашел.

– Лоренс полагал, что речь в этом пророчестве идет о ненависти, – глядя мне в глаза, проговорил правитель. – Ведь именно ненависть толкнула ту женщину проклясть весь наш род. Брат считал, что, достигнув пика ненависти, приближенная к проклятому женщина постарается его убить. И тогда проклятие ударит по ней, убьет. «Разольются морем», – повторил он фразу из предсказания. – Морем крови.

– Но у вас есть другая трактовка, так?

– До недавнего времени не было, – честно признался мужчина. – Но не так давно появилась. Хочешь послушать?

– Конечно.

– Речь в «слове оракула» шла о совершенно ином чувстве. Ведь если бы Алитана ненавидела Зенкиса, то не стала бы тратить столько сил на проклятие. Тратить свою жизнь на месть. Я был слеп и глуп, не понимал этого, потому что не испытывал до сего момента ничего похожего. Алитана любила Зенкиса. Именно любовь подтолкнула ее к такому ужасному шагу. Не морем крови должно разлиться столкновение двух полюсов. А морем…

– Любви?

– Да, Тала, – Дарий мягко улыбался. – Именно. Чувство, которое может как разрушить, так и воссоединить. Все эти годы мужчины рода Люцис боялись любить. Боялись за своих женщин и детей. За себя. Мы жили в страхе несколько тысячелетий. Проклятому мужчине нужно было просто полюбить и поставить это чувство выше собственной жизни. Разгадка была так близко – на уровне протянутой руки.

Он коснулся пальцами моей щеки, провел вниз, мазнул по шее.

– Так близко и так далеко. Знаешь, говорят, что истинную любовь может испытать не каждый. Придумать – да. Но не стать единым целым с человеком, который уготован тебе судьбой. Раньше я не верил в это…