Последняя глава (Книга 3)

Голсуорси Джон

– Мы пришли по этому делу.

"Юный" Роджер посмотрел, кому адресована повестка, потом взглянул на Клер.

"Откуда он знает, которая из нас Клер?" - подумала Динни.

– В этом обвинении нет ни слова правды, - заявил генерал.

"Юный" Роджер погладил подбородок и начал читать.

Динни, сидевшая сбоку от него, заметила, что на его лице появилось какое-то жесткое птичье выражение.

Увидев, что Динни смотрит на него, он опустил бумагу и сказал:

– Они, как видно, спешат. Истец подписал

свое показание под присягой еще в Египте. Он сделал это, вероятно, чтобы сэкономить время. Вы мистер Крум?

– Да.

– Вы хотите, чтобы мы выступали и от вашего имени?

– Да.

– Значит, останется леди Корвен и вы... А вы, сэр Конвей, выйдите ненадолго.

– Сестре можно остаться?
– спросила Клер. Динни встретилась глазами с адвокатом.

– Пожалуйста.

Но искренен ли он, давая это разрешение?

Генерал и сэр Лоренс вышли, и наступило молчание.

"Юный" Роджер стоял, прислонившись к камину, и вдруг поднес к носу щепотку табаку.

Динни заметила, что он худ, довольно высок и у него резко выступает вперед подбородок. Волосы у него были рыжеватые и впалые щеки того же оттенка.

– Ваш отец, леди Корвен, сказал, что в этом... гм... обвинении нет ни слова правды...

– Факты изложены верно, но истолкованы превратно. Между мною и мистером Крумом ничего не было, он только три раза поцеловал меня в щеку.

– Так. Что вы скажете о ночи, проведенной в машине?

– Ничего, - продолжала Клер.
– Там не было даже ни одного из этих трех поцелуев.

– Ничего, - повторил Крум, - абсолютно ничего.

"Юный" Роджер облизнул губы.

– Если вы не возражаете, я хотел бы понять ваши чувства друг к другу, если они у вас есть.

– Мы говорим чистую правду, - произнесла Клер четко и звонко, - мы сказали то же самое моим родителям; вот почему я попросила сестру остаться. Правда, Тони?

Губы "юного" Роджера дрогнули. Динни казалось, что он воспринимает это дело не совсем так, как полагалось бы юристу; и в его одежде было что-то несколько неожиданное: то ли жилет, то ли галстук? И потом он нюхает табак... Казалось, в Роджере есть что-то от художника, но он это в себе подавляет.

– Слушаю вас, мистер Крум.

Тони Крум, густо покраснев, посмотрел на Клер почти сердито.

– Я люблю ее.

– Так, - отозвался "юный" Роджер, снова открывая табакерку.
– А вы, леди Корвен, относитесь к нему как к другу?

Клер кивнула, ее лицо выразило легкое удивление.

Динни вдруг почувствовала благодарность к Роджеру, который как раз подносил к носу пестрый носовой платок.

– Автомобиль - это несчастная случайность, - поспешно добавила Клер. В лесу было темно, хоть глаз выколи, фары перегорели, нас могли увидеть вместе так поздно ночью, а мы не хотели рисковать.

– Понятно! Простите мой вопрос, но вы оба готовы предстать перед судом и присягнуть,

что между вами абсолютно ничего не было, ни в ту ночь, ни в другое время, кроме, как вы сказали, трех поцелуев?

– В щеку, - добавила Клер.
– Один на открытом воздухе, когда я сидела в машине, и два других... Где это произошло, Тони?

Тони Крум ответил сквозь зубы:

– У вас на квартире, после того как я не видел вас больше двух недель.

– И ни один из вас не знал, что за вами... гм... следят?

– Мой муж угрожал мне этим, но мы ничего не замечали.

– А теперь, леди Корвен, о вашем уходе от мужа: можете ли вы мне указать причину?

Клер покачала головой.

– Я не намерена касаться моей жизни с ним ни здесь, ни где бы то ни было. Но я к нему не вернусь.

– Несходство характеров или хуже?

– По-моему, хуже.

– Но вы не предъявляете ему никакого определенного обвинения? Вы понимаете всю важность этого?

– Понимаю, но не хочу касаться этого даже в частной беседе.

Крум неожиданно взорвался:

– Он, конечно, вел себя с ней по-скотски.

– Вы знали его, мистер Крум?

– Ни разу в жизни не видел.

– Тогда...

– Он думает так оттого, что я ушла от Джерри внезапно. Он ничего не знает.

Динни заметила, что глаза "юного" Роджера остановились на ней. "Ты-то знаешь", - казалось, говорили они. А она подумала: "Он не глуп".

Роджер отошел от камина, слегка волоча ногу. Усевшись снова, он взял документ, прищурился и сказал:

– Суду нужны не такие улики, и я вообще не уверен, что это улика, и все же надеяться на это не следует. Если бы вы могли привести серьезную причину разрыва с мужем и нам удалось бы как-нибудь обойти эту ночь в автомобиле...
– Он взглянул сбоку, по-птичьи, сначала на Клер, потом на Крума.
– Но вы же не захотите, чтобы суд взыскал с вас убытки и издержки ввиду неявки, раз вы... гм... ни в чем не виновны.

Он опустил глаза, и Динни подумала: "Не очень-то он нам верит".

"Юный" Роджер взял со стола разрезной нож.

– Может быть, удалось бы договориться о сравнительно небольшой сумме, для этого вы должны опротестовать иск и не явиться на разбор дела. Смею спросить, вы деньгами располагаете, мистер Крум?

– У меня ничего кет, но это не важно.

– А что это значит "опротестовать иск"?
– спросила Клер.

– Вы оба должны явиться в суд и отрицать обвинения. Вас подвергнут перекрестному допросу, а мы подвергнем тому же истца и сыщиков. Но если вы не приведете достаточно веских причин вашего разрыва с мужем, судья почти наверняка встанет на его сторону. Да и потом, - добавил он как-то по-человечески просто, - при бракоразводном процессе ночь - это все-таки ночь, даже если она проведена в автомобиле. Хотя, повторяю, это не те улики, какие обычно требуются.