Последняя глава (Книга 3)

Голсуорси Джон

Когда они выходили из суда, Дорнфорд сказал:

– Если вы будете держаться под навесом, Клер, ваше лицо останется в тени. Но вы должны говорить громким голосом, чтобы судья все время вас слышал. Он сердится, если не слышит.

На другой день Динни получила записку, доставленную посыльным на Саут-сквер.

"Клуб Бартон. 13/IV-32 г.

Дорогая Динни,

Мне очень хотелось бы повидать вас на несколько минут. Укажите сами время и место. Незачем вам объяснять, что это касается Клер.

Искренне

ваш

Джералд Корвен".

Майкла не было дома, и Динни решила посоветоваться с Флер.

– Я бы на твоем месте, конечно, повидалась с ним, Динни. Может быть, он в последнюю минуту раскаялся. Пусть придет сюда, когда Клер не будет.

– Вряд ли я рискну позвать его сюда. Лучше встретиться где-нибудь на улице.

– Что ж, вы можете встретиться у памятника герцогу Веллингтону или около Раймы.

– Около Раймы, - сказала Динни.
– А потом мы можем пройтись.

Она назначила Корвену встречу на другой день в три часа, все еще недоумевая, что ему нужно.

Этот день оказался настоящим оазисом тепла - ведь апрель весь был холодный. Подойдя к статуе, она сразу увидела зятя. Он стоял, прислонившись спиной к решетке, курил сигарету в коротеньком пенковом мундштуке и имел совершенно такой же вид, как в последний раз, когда они встретились - и это почему-то потрясло ее.

Он не протянул ей руки.

– Вы очень любезны, Динни, что пришли. Хотите, побродим и поговорим на ходу?

Они направились к Серпентайну.

– Насчет этого процесса...
– вдруг начал Корвен.
– Мне, знаете ли, он не доставляет никакого удовольствия.

Она украдкой взглянула на него.

– Зачем же тогда вы его начали? Ведь вы знаете, что обвинение ложно.

– Мне сообщили, что оно не ложно.

– По видимости - может быть, но по сути - да.

– Если я возьму свой иск назад, вернется ко мне Клер? Я согласен на любые условия.

– Я спрошу ее, но не думаю. Я бы на ее месте не вернулась.

– Какое неумолимое семейство!

Динни не ответила.

– Она влюблена в этого Крума?

– Я не могу обсуждать их чувства, если они у них есть.

– Почему бы нам не поговорить откровенно, Динни? Ведь никто нас не услышит, кроме вон тех уток.

– Ваше требование о возмещении убытков не улучшило нашего отношения к вам.

– Ах, это! Но я согласен взять все назад, даже если она и наделала глупостей, лишь бы она вернулась.

– Другими словами, - сказала Динни, глядя прямо перед собой, - дело, которое вы состряпали, просто своего рода шантаж? Кажется, это так называется?

Он посмотрел на нее, прищурившись.

– Неплохо придумано! Мне и в голову не приходило. Нет, я знаю Клер лучше, чем всякие юристы и соглядатаи, и поэтому далеко не убежден, что имеющиеся улики что-либо

доказывают.

– Спасибо.

– Да, но я уже сказал вам или Клер, - это одно и то же, - что не уеду отсюда, пока вопрос не решится так или иначе. Если она вернется ко мне, я забуду все, что было. Если нет - пусть дело идет своим естественным ходом. Это вовсе не так уж неразумно, и это не шантаж.

– А если она выиграет, вы будете продолжать преследовать ее?

– Нет.

– Ведь вы могли бы в любое время освободить ее и себя...

– Но не такой ценой. И потом, не кажется ли вам, что и вы мне предлагаете своего рода сделку, - тоже грубое слово?

Динни остановилась.

– Хорошо, я понимаю, чего вы хотите. Я спрошу Клер. А теперь прощайте. Продолжать этот разговор, по-моему, бесполезно.

Он стоял, глядя на нее, и ее вдруг взволновало выражение его лица. Сквозь загорелую жесткую маску проступило страдание и замешательство.

– Мне очень жаль, что все так сложилось, - сказала она, повинуясь неожиданному порыву.

– Человеческая природа - чертовская штука, Динни, и освободиться от ее власти невозможно. Что ж, до свидания, и желаю успеха!

Она протянула ему руку. Он сжал ее, повернулся и пошел прочь.

Динни постояла, глубоко расстроенная, возле маленькой березки. Казалось, набухавшие почки деревца трепещут и тянутся навстречу солнцу. Как странно! Ей жаль и его, и Клер, и Крума, но она никому из них не может помочь!

Динни повернула обратно и быстрым шагом направилась к Саут-сквер.

Флер встретила ее словами:

– Ну как?

– Боюсь, что говорить об этом я могу только с Клер.

– Вероятно, он предложил прекратить дело, если Клер к нему вернется? И она поступит разумно, если вернется.

Динни решительно сжала губы.

Она дождалась вечера и поднялась в комнату Клер. Сестра только что легла. Динни села у нее в ногах и сразу приступила к делу:

– Джерри просил меня повидаться с ним. Мы встретились в Хайд-парке. Он обещает прекратить дело, если ты вернешься к нему на любых условиях.

Клер обхватила руками колени.

– А что ты ответила?

– Сказала, что спрошу тебя.

– Как ты думаешь, почему он это предложил?

– Отчасти потому, что он действительно хочет, чтобы ты вернулась, отчасти потому, что считает улики неубедительными.

– Ага, - сказала Клер сухо.
– Я тоже. Но я не вернусь.

– Я и сказала ему, что ты, вероятно, не вернешься. Он заявил, что мы "неумолимое семейство".

Клер коротко рассмеялась.

– Нет, Динни, теперь я испытала, что значит такой процесс. И я стала как каменная, мне все равно, выиграю я или проиграю. Я бы даже, пожалуй, предпочла проиграть.