Последняя Империя
Шрифт:
— Иван, продай мне это все!
Строганов с изумлением посмотрел на своего гостя. Золотые очки и продолговатое лицо с тонкими чертами лица выдавали в облике Кларка хрестоматийно профессорское начало, правда, сейчас изрядно покрасневшее и перекошенное от спиртного.
"Вот блин, и этот из ЦРУ! — подумал генерал. — А по виду и не скажешь".
— Нет, ты меня не понял! — Уловив его взгляд, Кларк замахал своим тонким, длинным указательным пальцем. — Продай мне это все в аренду!
— Зачем? — удивился Строганов.
— Ты не понимаешь?
— Нет!
— Мы
— И что? — по-прежнему не понимал своего собеседника русский губернатор.
— У меня такого нет. У меня на каждой речке на нерест рыбаки стоят вот так, — американец раздвинул насколько мог свои руки. — Через каждые два метра. К нам приезжают сотни тысяч рыбаков со всей Америки! Каждый из них имеет право выловить в день одного серебристого лосося и двух красных. Остальных отпускают.
Все русские собеседники Кларка ухмыльнулись. Мысль о том, что пойманную рыбу надо отпускать, показалась им донельзя смешной.
— А здесь, — Кларк снова округло описал синусоиду в половину неба, — здесь столько простора, столько одиночества. Этого сейчас так не хватает нашим горожанам из Нью-Йорка и Детройта, из каждого другого крупного города Америки. Они вырываются в отпуск, откладывая деньги весь год. Прошлые годы у нас был спад, туристов приезжало мало, теперь снова пошел подъем. А сюда приедет очень много людей, чтобы побывать в этом… диком очаровании!
Последние слова удались аляскинскому губернатору только с помощью переводчика.
— И как ты это себе представляешь? — спросил, нахмурив морщинистый лоб, Строганов. Для бывшего авиатора административно-хозяйственные дела были большой обузой.
Они проговорили почти до рассвета, потом Кларк отключился, а грузный, монументальный, как статуя Будды, Строганов встретил зарю, с задумчивым видом потягивая горячий чай.
Через неделю он вылетел в Москву, на очередное заседание Временного Военного Совета. Вел его в этот раз Соломин, Сизов неожиданно, не в сезон, загрипповал. После обсуждения всех заранее обговоренных вопросов премьер сделал паузу, прочитал какую-то бумажку, и, странно хмыкнув, сказал:
— У меня вот тут поступило предложение от Строганова. Он хочет Камчатку американцам продать.
Министры и губернаторы с изумлением повернулись в сторону набычившегося авиатора.
— Что, лавры Екатерины покоя не дают? Хочешь, как Аляску, и Камчатку сбагрить? — поддел соседа дальневосточный губернатор Седов.
— Аляску, дорогой Николай Иванович, вовсе не Екатерина продала, а Александр Второй, — заметил Соломин. — Не будем строго судить Строганова. — Премьер даже улыбнулся этому невольному каламбуру. — На самом деле он предлагает пустить туда американцев попастись на наших красотах. Этакую туристскую лицензию оформить для аляскинских бизнесменов.
— С ума сошел, что ли? — сказал губернатор Центральной Сибири Нефедов. — Их только пусти,
— Да, а сколько они с собой притащат шпионов!.. — хмыкнул Ждан.
— Ну и что? Что у меня там воровать, какие секреты? — возразил Строганов. — Про танковую дивизию? Базу подводных лодок? Так над ней круглосуточно два спутника висят. А так я хоть деньги буду зарабатывать.
— И сколько? — поинтересовался кто-то с дальнего конца стола.
— Десять миллионов в год только за аренду.
— Десять миллионов! — усмехнулся Литовченко, губернатор Восточной Сибири. — Мне испанцы за Байкал сорок предлагали, и все равно я их развернул пятками назад.
Соломин странно посмотрел на последнего оратора.
— Это когда они тебе такое предлагали?
— Да в прошлом году. Приехала какая-то делегация, из этой… Каталонии, что ли. Ну, столица там еще Барселона. Я их, естественно, на Байкал. Они ахали, охали, потом двое подошли и говорят: "Готовы платить сколько угодно, только отдайте его нам в аренду".
— Ну, а ты что? — допытывался Соломин.
— Что-что, послал их и все! Родину, говорю, не продаю!
Довольный Литовченко оглянулся на своих коллег, но только на губах у некоторых он увидел улыбки одобрения. Остальные смотрели на него с явной завистью.
— И что они предлагали конкретно? — настаивал Соломин.
— Да ерунду разную! Кемпинги построить, гостиницы эти, как их… пятизвездочные. Два небольших аэропорта обещали поставить. А потом, говорят, мы привезем сюда два миллиона туристов.
— И ты отказался? — ахнул Седов.
— Конечно! Я говорю, давайте лучше мне что-нибудь из промышленности, вон целлюлозный хотя бы реконструировать, а то и вторую очередь открыть.
— Ладно, поговорили и хватит, — резюмировал Соломин, морщась, как от хинина. — Все свободны, Строганов останься.
Когда все вышли, премьер спросил:
— Это твое предложение экономически обосновано?
— Да.
— Какие основные трудности?
Строганов вздохнул.
— Заставить потесниться дальнюю авиацию. На тот же аэродром придется сажать «Боинги» с туристами. Потом нужно примерно с десяток аэродромов для легкомоторной авиации, топливо. Кадры предоставляют американцы.
— Хорошо, давай бумаги. Если все у тебя сходится, то я подпишу и съезжу в «Сосны», завизирую у Сизова.
Когда камчатский губернатор, явно довольный неожиданной поддержкой, ушел, Соломин расстегнул китель, и, пододвигая документы, пробормотал себе под нос:
— А Литовченко придется менять. Ни хрена не понимает ситуацию, толстозадый.
Несмотря на сильное противодействие Сазонтьева и особенно Ждана, уже следующей весной на Камчатку прибыла первая партия американских туристов. В то же время на Байкале началось строительство фешенебельной, пятизвездочной гостиницы в районе Листвянки. Недорогие мотели и кемпинги, стилизованные под русские избы, росли как грибы. Вскоре испанская, французская и немецкая речь стала обычной для этих берегов.