Последняя Империя
Шрифт:
Анри заметил, что главковерх только пригубил бокал.
— Вы не выпили до дна, кажется, по-русски это считается чем-то вроде оскорбления? — блеснул эрудицией шеф-редактор.
Сазонтьев рассмеялся.
— И вы, и я находимся на работе. Я не думаю, что европейцы будут рады узнать, что крейсером командует пьяный русский генерал. Боевые сто грамм хороши перед рукопашной, и то больше для трусов.
Отведав жареного фазана и фаршированную рыбу, француз задал другой вопрос:
— Я не ожидал, что вы так хорошо говорите по-английски.
— Почему, это естественно. Надо
— А французский вы случайно не знаете?
— К сожалению, нет. Очень бы хотелось посетить Париж, поклониться праху Наполеона.
— Почему вы так преклоняетесь перед нашим императором, ведь у вас много своих великих полководцев, например Суворов, Жуков?
— Они только воины, Наполеон же создатель империи. Таких в мировой истории всего двое, он и Александр Македонский.
— Значит, вы тоже хотите создать свою империю? И в каких пределах? Франция в нее войдет?
Сазонтьев улыбнулся.
— Нам это ни к чему. У нас уже есть готовая империя — Россия. Единственное, что мы хотим — чтобы нам не мешали жить по-своему.
— Значит, Парижу и Франции в целом ничего плохого не угрожает?
— Нет.
Бойль покосился в сторону оператора, заснял ли тот эти слова. Франсуа, явно глотая слюни, исправно снимал странный банкет.
— А кому же стоит опасаться за свою жизнь?
— Прежде всего странам и столицам, непосредственно участвующим в агрессии против Югославии: Англии, ФРГ, Италии, Бельгии. Пусть жители этих столиц испытают на своей шкуре, что такое страх, что значит оказаться под бомбами и ракетами, что такое быть беженцем, чувствовать себя неуверенным в завтрашнем дне.
После обеда собеседники устроились друг против друга в мягких креслах. Сазонтьев расстегнул китель и угостил гостя гаванской сигарой. Указав сигарой на китель главковерха, тот спросил:
— Генерал, у вас столько орденов, за что вы их получили?
— В основном за Кавказ. Кроме них, есть еще и другие награды — три ранения и одна контузия.
— Насколько вы решительны в своем ультиматуме о прекращении агрессии против Сербии?
— Мы пойдем до конца. Европейцы привыкли к этой войне, они не обращают внимание на бомбежки Югославии. Уже пятьдесят лет Европа живет в мире, и им трудно понять, что значит вечный страх перед налетами авиации. Придется кое-кому напомнить, что это такое.
— Скажите, крылатые ракеты на борту вашего крейсера снабжены ядерными боеголовками?
— Конечно, стоило ли тащить на такое расстояние какой-то тротил?
— Но это же чистой воды самоубийство! На вас тут же накинется весь флот НАТО! — Бойль махнул рукой в сторону невидимого противника.
— С полчаса мы продержимся, но Европе я тоже не позавидую. Взрыв корабля, нашпигованного ядерным оружием и атомным реактором, не очень приятная перспектива. К тому же, если хотя бы треть наших ракет достигнет своих целей, то оставшихся жителей Европы придется переселять в Австралию или в Антарктиду.
Француз не успел оправиться от предыдущего откровения главковерха, как его приятно шокировало следующее действие. В каюту вошла женщина. Глянув на Сашку, Сазонтьев довольно усмехнулся. Она все-таки надела темно-синее
— Это моя жена, Александра, — представил французу даму Сазонтьев. На самом деле он так и не нашел время развестись с Надей и расписаться.
— Вы взяли с собой даже любимую женщину? — удивился репортер.
— Да, — с улыбкой признался Сибиряк. — Умереть вместе — это ведь тоже большое счастье.
— Вы с такой неизбежностью говорите о собственной смерти…
— Это часть моей профессии. Не стоит идти в военные, если трясешься за свою паршивую жизнь.
— Но вернемся к конфликту вокруг Югославии. Возможно ли его разрешение?
— Прежде всего надо прекратить бомбардировки и сесть за стол переговоров. Согласитесь, что, провозгласив отделение Косова от Югославии и присоединение края к Албании, сепаратисты нарушили соглашения девяносто девятого года. Так что никаких возвращений к прежним рубежам не будет. Никакого сербского геноцида в отношении албанцев не было и не будет. Все это измышления крыс из Лэнгли. Пусть кто хочет из албанцев возвращается и живет в мире. Мы согласны даже на ввод миротворцев, но не из стран НАТО. Швейцария, Болгария, Македония — что-нибудь из этого списка.
Разговор продолжался еще минут десять и касался уже только политики.
— Беда европейцев в том, что они только пешки в игре дяди Сэма. Вся Европа может быть уничтожена. А там, за океаном, будут только довольно потирать руки. Вашему президенту, я имею в виду Де Голля, это было понятно еще сорок лет назад.
Реакция на репортаж Бойля, тут же поданный в эфир и ставший сенсацией недели, оказалась неожиданной. Паника в городах и странах, названных Сазонтьевым потенциальными мишенями его ракет, приобрела грандиозный размах. Спокойная уверенность главковерха, незаурядная сила, веющая от фигуры генерала, убедили обывателя в неизбежности военного конфликта. Сотни тысяч людей бросали работу, жилье и сплошным потоком устремлялись во Францию, надеясь на слово главковерха. Самолеты в Австралию летели забитыми под завязку.
Удар по экономике основных стран НАТО был нанесен жуткий. Встали сотни заводов, простаивали гиганты вроде «Филипса» или «Фольксвагена». Зато гостиницы Франции и Швейцарии огребали необыкновенные барыши. Выросли заказы на переоборудование подвалов в персональные бомбоубежища, впервые за много лет жители Европы закупали продукты мешками и ящиками. Цены на консервы выросли в несколько раз.
Сазонтьев внимательно просмотрел репортаж Бойля, хмыкнул и спросил:
— Кто сервировал стол?
Капитан корабля, не поняв интонаций голоса главковерха, переглянулся со старпомом: