Последняя инстанция. Расследование
Шрифт:
– Откуда? – ужаснулся я.
– Да хоть с лобка! Какая разница? Пересаживаем фолликулы и выращиваем новые бровушки. Можно, конечно, обойтись и перманентным макияжем, но это не меньшая волокита, хотя несколько удешевит проект. Но мы ведь лёгких путей не ищем и за ценой не постоим? – Аркадий вопросительно посмотрел на меня.
Я подтвердил, что бюджет проекта позволяет любую блажь, время терпит и лёгких путей нам не надо.
– Тогда одно из двух, – продолжал творить криминалист, – либо мы наносим очень тщательный перманент, не сплошной, а штриховой…
– Это что такое? – мяукнул я.
– Это татуировка, милый ты мой! Как ты отстал от жизни!
Ну вот, ещё один напоминает мне, как я устарел: я не общаюсь с компьютером на «ты», я не люблю все современные технические новинки, или как их принято называть –
– Женщины давным-давно перестали рисовать брови, стрелки, очерчивать губы. Они просто делают себе татуировки на все эти органы и имеют возможность почти не пользоваться косметикой. Утром, будя мужа, они не рискуют напугать его до икоты. Тени, румяна, блеск для губ наносится очень быстро – две минуты и макияж готов. Подложка под него уже есть в виде перманентного макияжа. Слушай, если я тебе сейчас начну лекцию по косметологии читать… – я подумал, что эксперт скажет сейчас: «Мы здесь до утра проторчим!», но он закончил фразу иначе, – нам одной бутылки не хватит. Значит так… Тату на бровях или пересадка волос?
– Пересадка… – неуверенно кивнул я.
Аркадий пощёлкал мышкой. На снимке возникли красивые изогнутые тёмные брови, что называется, вразлёт.
– Офигеть! – протянул я. – Аркаша, ты гений!
– Наливай! – скомандовал весьма довольный произведённым эффектом криминалист. – Дальше, глаза. Это самое сложное. Хорошо хоть они у девушки нормально посажены… – Аркадий елозил курсором по фото, щёлкал мышью, лупасил по клавишам и бормотал что-то себе под нос. До меня доносились только отдельные слова, – мы только чуть-чуть надрежем… изменим разрез… подтянем вот сюда… ресницы нарастим… перманентом ещё чуть-чуть поменяем разрез… Вот! – воскликнул он наконец.
С экрана на меня смотрела совершенно другая девушка. Нет, конечно, она была похожа на Женю, но, поставив две фотографии рядом, никто бы не сказал, что это одно и то же лицо. Аркадий снова уткнулся в монитор, и его пальцы замелькали с такой скоростью, что меня начало подташнивать. Так бывало всегда, когда я чего-то не понимал. Я отвлёкся от экрана, отошёл к окну и связался с сусликами. Выяснил, что они продолжают наблюдение за Лисицыной, мотаются за ней по всему городу. Салоны красоты, бутики, магазин эксклюзивной собачьей одежды (боже, дай мне силы!), лавка ювелирных изделий ручной работы, фитнес-зал, массаж, спа-салон, магазин лечебных кормов для животных, туристическая фирма вип-класса, табачная лавка вип-класса, салон причёсок для собак (боже, я же просил тебя дать мне силы!), бассейн и, наконец, дом… Что ж… Совершенно обычный день из жизни женщины, осуждённой за преступление, повлекшее смерть. Ничего из ряда вон. Я похвалил сусликов за работу, больше, чтобы поддержать их. Объект номер два в их поле зрения не попадал, хотя они не просто тупо сидят в машине, а активно перемещаются вокруг Лисицыной. Внешний вид меняют каждые полчаса (гримёрная мастерская у них там, в машине, что ли?), как и было велено. Я убедился, что всё под контролем, напомнил ребятам, чтобы они были предельно осторожны, если заметят объект номер два, и отключился.
Когда я подошёл к компьютеру, с экрана на меня смотрели две совершенно разные девушки. Аркадий с неприкрытым удовольствием любовался своей работой. Я был не просто поражён, я был сражён наповал. Видимо, весь спектр моих эмоций недвусмысленно отразился на моём лице, потому что эксперт даже рассмеялся.
– Сейчас всё объясню, – опередил он мои вопросы. – Смотри! Разрез глаз мы изменили двумя способами: подтянули глаза к вискам, насколько это было возможно, сделали блефаропластику… – заметив моё недоумённое выражение лица, он поспешил пояснить, – срезали лишнюю кожу с верхних и нижних век. Остальной эффект от того самого перманентного макияжа. Стрелки на веках доделали своё дело, и разрез глаз значительно изменился. Далее… щёки. Силиконовые. Это такие же протезы, как и те, которые в грудь вставляют. Сейчас есть новые технологии – соевые инъекции, но мы действуем наверняка, хоть и по старинке. Итак, протезами мы расширили скулы… Ямочки на щеках – это хирургия, внутренняя лапароскопическая подтяжка. Углы рта подняли – это тоже хирургически… Губы – гель. В верхней губе делается разрез,
У меня не было слов. Как можно найти преступника, если он способен – при наличии, разумеется, достаточных средств, хорошего хирурга и времени, измениться подобным образом?! Через минуту я уже мог пробормотать первые слова:
– А кожа?
– Сергей! Ты меня пугаешь! Это – солярий. Я тебе показал, как можно вдоль и поперёк исполосовать лицо, а тебя волнует цвет кожи!
– Хорошо, хорошо! А зубы?
– Импланты!
– А лоб? У этой, – я ткнул пальцем в снимок Масловой, – лоб ужасающе высокий. А у этой низкий…
– Пересадка волос с нижней затылочной зоны на краевую линию роста волос в зоне лба…
– А глаза? У этой бесцветные… – ныл я.
– Линзы. Про цвет волос даже не спрашивай, не тупи. Это просто краска для волос. И стрижка.
Я помолчал. Первое, что мне пришло в голову спросить у Аркадия, было:
– Аркаш! А почему ты в криминалисты пошёл? Из тебя бы вышел шикарный пластический хирург.
Эксперт как-то загадочно улыбнулся:
– Э-э-э, Сергеев! Это на экране монитора всё легко и просто. В жизни всё по-другому. В жизни всё гораздо сложней. Кожа ложится не так, как её тянешь. Силикон отторгается. Часто какие-то элементы становятся несимметричными. Приходится всё переделывать. А кожа-то одна. Она не терпит многочисленных оперативных вмешательств. Кстати, вот эта девушка, – он кивнул на новую красотку, – через десять лет станет похожей на обезьянку. Старую, сморщенную мартышку. Щёки провиснут, как у Мадонны и сползут к губам. Силикон рассосётся, и губы покроются мелкими морщинками. Волосы тоже могут поредеть в местах пересадки. Глаза немного приспустятся, а веки снова наберут лишний подкожный жир, особенно, если у пациентки есть склонность к полноте. Придётся снова тянуть, вынимать, вставлять. Ты себе не представляешь, какой это геморрой и сколько это стоит.
– Так сколько с меня, дяденька? – опомнился я.
– Сто тысяч, деточка. Можно в евро, можно по курсу в рублях. За зубы отдельно со стоматологом.
– Ничего себе! – я присвистнул.
– Не свисти, деточка, денег не будет. А ты как хотела, моя радость? Ещё, если вспомнить, что операция по полному изменению внешности предполагает некую секретность, то тут плюсуется ещё и фактор риска. Так что, ещё наценочка в двадцать процентов за секретность.
– А сколько времени у меня на это ушло?
– Семь-восемь месяцев. Для полной реабилитации– год. И только при условии, что работал не один хирург, а бригада. Плюс стоматолог. Плюс хирург узкой специализации по пересадке волос. Что тебе ещё, девочка?!
– И это, ещё не касаясь фигуры… – задумчиво протянул я.
– Ну, фигуру можно корректировать параллельно с лицом. Всё едино, болеть будет смертельно.
– Что болеть?
– Да всё! – нахмурился криминалист. – Всё тело! Всё лицо! Везде будет болеть. Поэтому их и делают постепенно. Сразу такую боль даже терминатор не стерпит. А что касаемо фигуры, друг мой, так тут проще. Хотя, наворотов тоже много. Меняют длину ног, форму коленей, размер и форму груди, ягодиц, удаляют рёбра, надставляют ключицы, расширяя плечи, убирают излишки жира… Закончи всё это гелевыми ногтями, наращенными ресницами и иди отсюда, девочка!
– А пальчики? – пискнул я.
– Что тебе в пальчиках, горе моё, не нравится? Хорошие пальчики. Лучшее, что у тебя есть… Что ты хочешь с пальчиками сделать?
– Изменить отпечатки!
– О, как! – Аркаша посмотрел на меня долгим, внимательным взглядом. – Да ты, дитя моё, гангстер! – эксперт почесал пальцем лоб. – Теоретически это возможно. Практически я с этим сталкивался всего пару раз за всё время работы. Это крайне ювелирный и весьма криминальный изыск.
– Но теоретически возможно? – я настаивал, хотя при отсутствии отпечатков во всех преступлениях серии, в этом не было крайней необходимости.