Последняя искра

Русс Алана

Четверть часа спустя, оживающие после дневного зноя улицы Эр-Аворт остались позади, а мы уже вновь шагали с Велором по коридорам-переходам. Вечерняя духота здесь, за стенами лишь усилилась, но зато народу во дворце значительно поубавилось и никто не таращился на нас с округлыми от удивления глазищами.

Шли радом, но раздельно и в полном молчании, думая каждый о своем. Благо, что птицы, облюбовавшие за неимением другого укрытия королевские сады, щебетали без умолку. Эти звуки и журчание фонтанчиков ловко сводили неловкость на нет.

К тому же нежелание,

да и впрочем, неумение Велора болтать почём зря, впервые не доставляло мне дискомфорта. Сейчас мне как никогда хотелось остаться со своими мыслями и мало-помалу стихающей, наверняка гриппозной ломотой в теле наедине.

Но чем старательнее я пыталась разложить все по полочкам, отыскать решение всех проблем — своего рода панацею, и заорать «эврика!», тем сильнее принималась вихлять мысль в чугунной голове, и тем чаще с тоской вспоминалась уютная постель в моих покоях, заваленная пузатыми подушками с золотистыми кисточками.

— Ты тоже считаешь, что я ни на что не способна, — вконец измучив себя внутренними диалогами, первой заговорила я.

Но Дракула, не то и сам глубоко уйдя в себя, не то просто от удивления дар речи потеряв, лишь посмотрел на меня, выразительно вскинув брови.

— Ты думаешь обо мне так же, как и Эдмонд, — сжалившись, решила я все-таки пояснить. — Думаешь, что в магиитворении я ноль без палочки. Равно как и в целительстве.

Велор и на этот раз смолчал, а затем улыбнулся одними лишь уголками губ. И за этой улыбкой мне едва ли не тонны снисходительности увиделись.

— И откуда же такие выводы возникли, позволь спросить? — улыбнувшись еще шире, попытался взять меня под руку Дракула, но я не далась.

— Не нужно! Вдруг папочка увидит? — съязвила я и зашагала быстрее, но спустя несколько шагов остановилась и с тяжелым вздохом, обозначающим раскаяние, обернулась.

Практически весь первый этаж дворца, напоминая термитник, состоял из переходов со множеством входов, выходов, лестниц, внутренних двориков и садиков. Лицевая часть, обращенная к востоку, с парадным входом и величественной лестницей вела прямиком в огромный тронный зал. Там я побывала сразу же по прибытии. Кланялась с замиранием сердца рогатому королю и с тревогой ожидала вердикта: позволят ли мне остаться на правах гостьи или прогонят прочь, подгоняя пиками.

С торца же располагались в основном хозяйственные помещения: кухни, склады, спуски в подвалы, купальни и общежития прислуги. Поэтому здесь, с западной стороны встретить кого-то из тёмных было невозможно.

Ну или, беря во внимание Велора, замершего поодаль с недоумением и легким негодованием, почти невозможно. Но в любом случае, с упоминанием папаши я явно погорячилась.

Снова вздохнув, я не спеша подошла к арке и, упершись ладонью в поддерживающую ее гладкую мраморную колонну, чтобы спину прямо держать было проще, уставилась невидящим взглядом на стайку копошащихся в сыпучем песке пташек.

— Ты не дал мне помочь той женщине, торговке, — проговорила я, сосредоточенно поковыряв ногтем крохотную, как волосок, трещинку в белоснежном, с

розовыми подтеками камне. — Увел под руку, как умалишенную. Лишь бы никто меня не увидел. Не узнал.

— Так вот где собака зарыта… — с пониманием и наверняка очередной дозой снисхождения протянул Велор. — Разве то, что я пытаюсь заботиться о тебе, Элиза, каким-то образом умаляет твои способности или прибавляет глупости? — встал он рядом, привалившись плечом к противоположной арочной колонне.

— Это значит, что ты, как и Эдмонд, считаешь меня слабой, — первый признак слабости — слезы подло заставляли голос срываться, но я изо всех сил держалась. — Считаешь беспомощной. Разве не так?

Пташки окончив сухую помывку, перекочевали на деревянную лавку, поставленную средь розовых кустов здесь же, во внутреннем дворе, окруженном обвитыми плющом арками и песчаного цвета стенами. Поскакав по изогнутой резной спинке, они с громким щебетом принялись нырять в глиняную, расписанную яркими, затейливыми узорами урну, стоящую рядом.

Я сердито глянула на Велора, ожидая увидеть все ту же усмешку, но Дракула больше не улыбался. А рогатый страж позади него и вовсе хмурился до глубокой складки меж бровями и отчего-то мерял меня пристальным раскосым взглядом. Разве что головой в осуждении не качал.

Я сердито запыхтела, чуя, как лишает обоняния резкий запах гари.

Тоже мне, мужская солидарность! Без году несколько дней знакомы, а уже оппозиционную коалицию сколотили.

— Я не считаю тебя беспомощной, Лиза, — наконец заговорил Велор, безотрывно, как и я несколько минут назад, наблюдая за птичьей возней. — Нужно совсем дураком быть, чтобы и тебя дурой назвать. Быть может, излишне доверчивой, наивной, — привычно скрестил он руки на груди, зажав пакет с кукурузными палочками подмышкой, — возможно. Но вот беспомощной…

— Но ты ведь не дал помочь! И не только кому-то постороннему, — я набрала побольше воздуха и выпалила. — Ты даже себе не позволил помочь, Велор! Ты настолько мне не доверяешь? Или настолько боишься и считаешь неумёхой?

— Ни то и ни другое, — склонил Дракула голову сперва на один бок, а затем и на другой, коснувшись виском колонны и блаженно прикрыв глаза, наслаждаясь прохладой камня. — Вспомни, с кем я рос, Лиза. Сразу все поймешь.

— С Лео, — кивнула я.

— Да-а, — многозначительно протянул Велор, — Поэтому прекрасно знаю, как он работает.

Разомкнув руки, он отклеился от колонны и лениво побрел по узкой дорожке вглубь дворика. Присел на край лавки и уставился на меня, приглашая присоединиться.

— Вспомни, с кем я рос, Лиза. Сразу все поймешь.

— С Лео, — кивнула я.

— Да-а, — многозначительно протянул Велор, — Поэтому прекрасно знаю, как он работает.

Разомкнув руки, он отклеился от колонны и лениво побрел по узкой дорожке вглубь дворика. Присел на край лавки и уставился на меня, приглашая присоединиться. А едва я присела рядом, уложив пакет со все еще теплой кукурузой на коленки и со стоном удовольствия откинувшись на спинку, повторил.