Последняя из рода Блау
Шрифт:
— Претор …
— Марий!!!
Кто-то кричал, торнадо вращалось, затаскивая в свое нутро всё, что попадалось на пути — мусор, тела, куски дерева и металла, цветы, газеты — все шло в ход. Раззявленная голодная пасть поглощала всё, до чего дотягивались потоки воздуха.
Короткий вскрик и Шакти унесло внутрь, прямо в центр воронки. Мы смотрели, как маленькую фигурку в сером хитоне мотает из стороны в сторону, сталкивая по пути с обломками и мусором, поднимая все выше и выше к открытой пасти Ока, пока, наконец, он не исчез внутри. Его засосало.
Око сожрало Шакти.
Это была
Из Ока начали выползать, заполняя все пространство в небе, живые черные щупальца силы. Люди любят давать привычные имена явлениям, но демон — это не более чем овеществленное слово, на самом деле результат любого вызова — это приход в мир субстанции антижизни. Каждый видит свое — кто-то рогатых демонов Эпохи грани, кто-то огромных умертвий, сигнальные системы посылают образы, которые просто неспособно обработать человеческое сознание, неспособно объять и принять, поэтому подбирается наиболее близкая картинка. Я видела черный жирный сгусток тумана, который кляксами сползал вниз, поглощая всё вокруг.
Вызванному все равно, что жрать, любая материя, любая органика перемалывалась и исчезала, навсегда растворяясь в его ненасытной утробе, и он будет жрать, жрать до тех пор, пока его не остановят.
Марий лежал посередине, между сценой и куполом, вцепившись руками в остатки непонятно откуда появившейся на площади кареты. Упала с неба? Вихри неистовствовали. Его снова подбросило и несколько раз перевернуло в воздухе, так, что он оказался всего в десяти шагах от круга. И самое главное — у него в руке был зажат так необходимый нам куб.
Он начал активировать заготовку воздушных чар, которую давно держал в ладони, и зашвырнул куб в нашу сторону. Артефакт перекувыркнулся несколько раз и упал в пяти шагах от границы защиты — сбоили настройки чар. Он что, заранее плел Воздушные силки, и вообще не собирался возвращаться?
Воронка, которая засосала Шакти, приближалась к Марию, постепенно сужая круг. Претор отсалютовал нам, тем, кто в куполе, приложив сжатый кулак к груди, прощаясь. Псаков герой…Он приготовился умирать.
Деревянный кругляш моего артефакта на груди нагрелся, вспыхнув серебристым вечным огнём Великого, в ушах загремели барабаны, перекрывая все звуки вокруг…
Говорят, что в жизни бывают те самые поворотные моменты, когда время замирает, растягиваясь, и одно мгновение тянется целую вечность. Те самые, которые определяют ты — Высший, или тварь дрожащая. Те самые, когда ты всю жизнь жалеешь, если этого не сделал, и всю жизнь гордишься собственной глупостью, если решился.
Больше всех сражаются целители, у них своя собственная ежедневная битва, которая никогда не заканчивается — битва за жизнь. За претора Мария стоило сражаться — пока он ещё жив.
Быть смелым много ума не надо, скорее наоборот. Я облизнула пересохшие от страха губы, собираясь с духом, чтобы сделать первую действительно глупую вещь в этой жизни — выйти из Ока бури, когда граница миров уже истаяла.
Прыжок, второй, разворот, схватить артефакт, перекат, прыгнуть к Марию, и в этот
Этот момент мне потом будет часто сниться, повторяясь, как заевший артефакт образов — картинка за картинкой. Вот я хватаю куб и прыгаю к Марию. Нас видит Вызванный и от большего отделяется маленькая клякса, которая ядовитой черной стрелой летит в нашу сторону. Мы замерли в ожидании смерти — на черном острие. И это мгновение растягивается бесконечно. И повторяется много-много раз, с разных ракурсов.
Всё переплелось — я и Марий, я и купол, та жизнь и эта, вот я пью вместе с легионерами, и дядя ведет меня вниз к источнику принять родовой дар, всё смешалось… Неизменным осталось только одно — я — Вайю Блау. Я чувствовала глубокое умиротворение, прощаясь с этой жизнью.
Сожалеешь?
Этот вопрос всплыл в моей голове в виде неясного образа. Сожалею о чем? Что не осталась в круге и так глупо…
Никогда. Если была возможность спасти…
Мы замерли в ожидании смерти, и в этот момент деревянный кругляш амулета на груди полыхнул серебристым щитом, встретившись с черной стрелой Вызванного.
Артефакт Великого наконец-то сработал.
Тряхнуло так, что нас отбросило на несколько шагов. Конец черного щупальца расплавился в Вечном Огне, а остатки быстро-быстро всосало обратно в Око. Воздух наполнил запредельный уровень звука, который резонировал внутри, разрывая барабанные перепонки. Вылетали стекла, взрывались бутылки, лопались бокалы — Вызванный ярился и тосковал по своей утраченной части.
Обратный путь мы преодолели в несколько мгновений, в купол влетели кубарем, собрав на своем пути все лужи и мусор, я пробороздила носом, и выронила кубик в чьи-то быстро подставленные руки.
Надин что-то говорила, я видела, как открываются и закрываются губы, но ничего не слышала. Из ушей текла кровь.
Фэй-Фэй контролировала артефакт защиты и улыбалась мне.
Претор Марий был не в себе, он хохотал и смачно перецеловывал все, до чего смог дотянуться — булыжники площади, старушку, ремесленников, детей…
Мальчишка Тиров присел рядом со мной, привалившись плечом, сдунул со лба длинную челку, немного подумал, и показал небу неприличный жест одним пальцем. Старушка в ответ неодобрительно качнула головой — крайне-крайне неприличный жест, а потом, переложив трость в другую руку, тоже гордо подняла руку с оттопыренным средним пальцем вверх…
Мы — справились.
Глава 18. Рокировка
— Подписывайте, — толстяк нервно промокнул пот на лбу изящным платочком, — п-п-п-поверьте, эт-т-то в ваших интересах, — он распинался уже полчаса и начал заикаться от волнения. Подписывать мы не хотели.