Последняя крепость Земли

Золотько Александр Карлович

Капитан смахнул с пульта бумаги и стакан, метя в лицо противника. Гриф уклонился и сделал шаг назад, к залу кафе. На просторе работать будет проще. Появятся новые варианты, а у капитана немного поубавится энергии.

Это только в кино герои могут так долго…

Гриф снова не успел отреагировать. Заметить успел, но решил, что капитан хочет схватить лежащий на пульте планшет из твердого пластика… А эта сволочь ударила по сенсорам управления.

Дверь в кафе распахнулась.

Гриф метнулся через стойку бара к

дверному проему, врезался в столик, отшвырнул его в сторону и почти успел к двери.

Почти.

Не хватило самой капельки времени. Может быть, с полсекунды.

Но полковник своих людей готовил хорошо. Во-первых, отбирал лично, во-вторых, гонял даже не до седьмого пота – до полного изнеможения, до тех пор пока тело не начинало действовать самостоятельно, не дожидаясь команды от медлительного мозга.

Один из бойцов влетел в кафе, перекатом ушел в сторону, открывая остальным и дорогу, и возможность вычистить помещение в три ствола. И никаких шансов не оставляя тем, кто в нем находился.

Отрабатывалось такое многократно. До автоматизма. До ювелирной точности.

Они соревновались со временем, словно это был их личный враг. Раз за разом они уменьшали время исполнения стандартного сценария, отвоевывая даже не секунды – доли секунд.

Но они никогда не соревновались с Грифом. Они не представляли себе, что возможно такое. И не успели этого понять.

Четыре выстрела. Потом еще два.

Гриф выглянул в коридор – пусто. Аккуратно переступил через тела, оглянулся назад, в кафе. Тот, первый еще шевелится.

Добить, подумал Гриф.

Тошнота подступила к горлу. Захотелось отшвырнуть оружие в сторону, врезать им в стену, да так, чтобы – в куски, в мелкие осколки.

Гриф отвернулся, чтобы не видеть тела. Он даже зажмуриться не мог.

Если бы эти парни в бронекостюмах вначале бросили в кафе светошумовую гранату, Грифу болью просто выжгло бы мозг.

Теперь что-то нужно было делать. Сразу, не останавливаясь, забыв об убитых и о том, что капитан…

Гриф снова прыгнул вперед, без подготовки, не задумываясь зачем. Уже упав на пол и перекатываясь к стене, за какую-то глыбу, украшенную цветами, Гриф услышал, как пули долбят стену, с визгом отлетают от верхушки камня и стекол.

Капитан, сволочь. Неймется ему.

Магазин в его машинке – тридцать патронов. Полтора десятка – в стену и окна, еще пять штук – в пол, туда, где секунду назад лежал Гриф. И еще десяток, одна за одной, с правильными интервалами, туда же, уже не для того, чтобы достать Грифа, а чтобы удержать его на месте, не дать подняться или выстрелить в ответ.

Стрельба прекратилась – Горенко вылетел на лестничную клетку.

Гриф выдохнул. Вскочил на ноги, держа под прицелом дверь на лестницу.

Где он там, этот долбаный начальник Службы безопасности? А ведь совсем пьяным прикидывался. В дымину. В свинское состояние. В сиську.

Гриф

выглянул на лестницу. Прислушался.

Капитан побежал вниз, в подвал. И это неплохо.

На мониторе в кафе он видел – парни, захватившие Клинику, подвал игнорировали. Они держали периметр.

И добраться до кафе они могли минуты через три-четыре. И здесь им придется задержаться: Гриф бросил в коридор две оставшиеся у него чернильницы.

Гриф побежал по лестнице вниз, перепрыгивая через несколько ступенек. В Клинике, если верить схеме, три подвальных уровня. Один со спецпалатами, второй – лабораторный и самый нижний – технический.

И куда же бежал капитан?

Или тут есть подземный ход на такой вот крайний случай?

Дверь на лечебный этаж была распахнута, но коридор за ней – пуст. Значит, ниже.

Сверху послышались шаги. Похоже, это ребята с первого этажа поднимаются на второй, к кафе. Все правильно, им нужно заняться своими ранеными. Раненым, поправил себя Гриф. Они сейчас блокируют лестницу, а сами в темноте будут искать своих раненых.

Раненого, снова поправил себя Гриф. Не раненых, а раненого, потому что еще двух он добил. Не смог свалить с первой пули и не смог ранить достаточно тяжело. Потому пришлось стрелять под шлемы. Под бронированное забрало.

Сколько здесь светильников на стенах. Они скользят мимо Грифа, медленно полосуя его мозг болью.

Как тогда, десять лет назад. И как тогда – нужно терпеть. Нужно просто терпеть. Он сможет. Ради… Ради чего?

Десять лет назад ему казалось, что есть ради чего брести сквозь боль, сквозь полупрозрачный мир, сквозь колеблющиеся тени… сквозь колеблющийся мир и полупрозрачные тени… сквозь мир, ставший тенью… сквозь тень…

Лабораторный уровень был опечатан. Дверь была не просто блокирована несколькими замками и защищена двумя сканерами, но и украшена полоской бумаги с двумя печатями и чьим-то автографом.

Значит, Горенко пошел ниже. Что-то он спрятал в самом низу. Тоннель. Или большую-большую бомбу. И теперь решил лично ее подорвать, чтобы не досталось врагу ничего из сокровищ Адаптационной клиники.

Гриф остановился, вцепившись в перила. Лампы на стенах светили все ярче и ярче.

Все злее и злее.

Грифа стошнило.

Внизу, на техническом этаже, что-то лязгнуло, словно открылся громадный подвесной замок. На тонну весом.

Держись, приказал себе Гриф. Не приказал – попросил. Жалобно, словно милостыню. Держись.

Держись.

Всего несколько ступенек.

…Боль не усиливается. Тебе так только кажется. Не усиливается. Она просто уже не может быть сильнее. Не может. Не может…

Гриф медленно спускался по ступенькам. Спускался и врал себе. Врал шаг за шагом, врал и прекрасно знал, что врет.