Последняя крепость Земли
Шрифт:
После первого осмотра ему показалось, что он ошибся, что просто не разобрался в гражданской технике.
Журналисты стояли возле стены, молча глядя на то, как движения полковника становятся резкими и суетливыми.
Похоже, полковник не может чего-то найти, подумал Пфайфер. Вон как начал нервничать. Что-то очень важное для него должно было лежать в кофре. И не лежит.
Что-то такое, что заставило полковника лично копаться в оборудовании, а не удовлетвориться докладом техника.
– Это все, что у вас есть? –
– Еще у меня есть носовой платок, и я умею играть на флейте, – вежливо улыбнулся Пфайфер. – Это цитата из старого-старого фильма, которая в нашем случае должна символизировать отсутствие всякого желания сотрудничать с вами и одновременно констатировать, что больше у нас нет ничего, кроме незапятнанной чести и кристально чистой репутации…
Полковник тонкой иронии не оценил. Он подошел к Пфайферу. Протянул руку к его лицу.
Пфайфер зажмурился.
– Руки убери, – сказал Касеев и попытался втиснуться между полковником и оператором. – У нас нет другого оборудования. Наше собственное накрылось на «Двадцать третьем километре», а это нам привезли и передали через местных безопасников. Сетевого блока нам не передали.
Полковник Сергиевский еле слышно скрипнул зубами и отвернулся.
Нужно взять себя в руки, подумал полковник. Смотрят люди.
Они пока не знают, что план, тщательно подготовленный и выверенный, только что пошел насмарку. Испарился.
– Периметр восстановлен, – сказал оператор. – Активировано пять перехватчиков. Один контейнер активировать не смогли.
Полковник промолчал. Оператор удивленно оглянулся.
– Принял, – сказал Сергиевский.
То, что часть оборудования скисла, было уже не самой большой их проблемой.
Вообще, очень трудно сейчас определить, что является для них всех самой большой проблемой.
Они должны были повалить систему безопасности, занять Клинику. Затем принять в восемь часов утра поезд и блокировать его перед въездом. Тоже сделано.
Чужекрысы появились внезапно. Их не было в плане операции. Учитывалась разве что возможность натолкнуться во время выдвижения на обычную стаю до десяти особей.
И свободный агент в поезде тоже в планах не учитывался. Агент, который свел к патовому положению всю операцию, в планах не значился.
Захват Клиники, выход в эфир, предъявление требований.
Теперь он мог только подняться на крышу Клиники и попытаться докричаться до всех. Проорать, надрывая глотку. И все. Предъявили. И текст он зря двое суток учил.
Ему гарантировали, что у журналистов будет выход в Сеть.
Местные безопасники, вспомнил полковник. Точнее капитан Горенко, который должен был, по тем же планам, сотрудничать с Сергиевским, а вместо этого начал пальбу с беготней и уже нанес отряду тяжелые потери.
Он или тот, кто с ним был в комнате.
Потом они даже друг в друга стрелять начали, если верить системе слежения.
Кто,
Ловко он, кстати, действовал. Ловко.
У Сергиевского это была высшая оценка – «ловко».
Капитана нужно брать живым, подумал полковник. Он может знать… Он наверняка знает, где находится недостающая аппаратура.
Полковник посмотрел на оператора и увидел, что тот машет рукой и показывает пальцем на свой наушник.
– …Слышит? Кто-то слышит меня? – услышал Сергиевский, подключившись к связи. – Это говорит свободный агент Гриф, находящийся на техническом уровне Клиники. Слышит меня кто-нибудь?
– Да, – сказал Сергиевский.
– Мне нужен начальник. Полковник, если я не ошибаюсь. Такой бравый, слуга царю, отец солдату. Ау, полковник!
– Полковник Сергиевский слушает.
– О! – обрадовался свободный агент Гриф. – Теперь очень быстро – остановите своих орлов. Нам нужно поговорить. А я не могу одновременно болтать и убивать ваших солдатиков. Я отсюда в любом случае никуда не денусь, пару минут вы мне уделить сможете. Потом – решайте, война или мир. Прием?
Разговор слышали все в отряде. Все ждут решения командира.
– Группе четыре – режим ожидания, – приказал Сергиевский.
– Вот и славно, – одобрил Гриф. – Замечательно. Будем говорить по общей связи или с глазу на глаз?
Полковник подавил сильное желание оглянуться и посмотреть на своих людей.
– А впрочем, – сказал Гриф, – я вам так доверяю… Я вообще такой доверчивый! Я сейчас выйду отсюда, сдам вашим парням оружие, подставлю руки под кандалы и поднимусь к вам. У меня только одна просьба – не убивать меня в ближайшие полчаса. Не убивать, а даже вовсе поговорить. Вдруг у нас нарисуется что-то взаимовыгодное. Договорились?
Полковник посмотрел на экран монитора – чужекрысы стояли неподвижно, от Клиники и, казалось, до самого горизонта. Что происходило на платформе, полковник не знал.
Свободный агент… Второй свободный агент, сообразил полковник. Это нечто из ряда выходящее. Два свободных агента в одной клинике… Случайно?
– Так мне сдаваться? – спросил Гриф.
– Группа четыре – принять и сопроводить, – приказал полковник.
– Уровень? – уточнил старший группы.
– Сопроводить, – чуть повысил голос полковник.
Люди нервничают. А если бы они еще знали, что сейчас чувствует их командир!
– Тогда мы идем к вам! – сказал Гриф.
Глава 8
– А давай поспорим, – предложил Старший, разглядывая на экране бурлящую толпу. – Давай поспорим на твою фирменную чашку, что первыми с нами свяжутся европейцы.
– Русские, – засмеялся Младший. – Русские. И я готов поставить свою чашку против твоей колоды карт.
– Колоду… – с сомнением протянул Старший. – Колоду – нет. Я гадаю на картах…