Последняя крепость

Никитин Юрий Александрович

Он видел, как наступило короткое замешательство, Гартвиг нашелся первым:

– Простите, господин президент, но разве в Ветхом Завете не рассказано, как иудеи уничтожали всех в Палестине? Женщин и детей убивали на месте, сжигали посевы, рубили сады, убивали скот…

Олмиц добавил:

– А как насчет того, что жителей захваченных городов живыми укладывали под молотилки, бросали в горящие печи?

Файтер развел руками:

– В наших интересах сказать, что все так и было. И что мы, уничтожая Израиль, уничтожили самый кровожадный и самый извращенный народ на свете. Но здесь все свои, верно? Во-первых,

кто тогда не был жесток, вот культурные и просвещенные римляне, от которых ведем римское право, от них у нас сенат, Капитолий, именами их богов и героев называем ракеты, самолеты… один «геркулес» чего стоит!.. так вот римляне тысячами распинали людей на крестах вдоль дорог, чтобы все проезжающие, значит, любовались этой рекламой римского образа жизни…

Он умолк на миг, все смотрят жадно, он сказал уже тише и без улыбки:

– Во-вторых, почему не предположить, что это было поэтическое преувеличение? Так сказать, зачатки информационной войны. Дескать, вот какие мы звери, так что опасайтесь с нами задираться. Писали тексты не историки, это вам всякий скажет!.. К тому же Тора дополнялась и дописывалась, а ее положения со временем сдвигались все больше в сторону, как ни странно, гуманности. И, скажем честно, нередко обгоняя в гонке к справедливости соседние народы. Однако и мы, и евреи ноздря к ноздре поднимали на щит цитаты об исключительной жестокости иудеев… и о верности их традициям Торы.

Он умолк, посмотрел на всех смеющимися глазами, только Бергманс увидел в них боль и стыд, снова развел руками, уже как-то беспомощно.

Гартвиг сказал первым:

– Вы хотите сказать… они раньше нас успели с операцией устрашения?

Файтер кивнул:

– Вы всегда отличались быстрым умом, Джордж.

– Раньше на несколько тысяч лет, – проронил Юмекс задумчиво.

Гартвиг прошептал в страхе:

– Но ведь им чуть-чуть… еще бы самую малость… и они бы преуспели! Я ведь ни секунды не сомневался, что раз бомбы заложены, то их взорвут!.. Взорвут, как не взорвать?

Файтер сказал медленно:

– На это и был расчет. Кто бы ни заложил столько бомб под города противника – взорвал бы. Обязательно! Русские рванули бы и просто так, чтобы стереть Америку с лица земли, а все остальные народы – попади в такое отчаянное положение, в каком был Израиль…

Он видел по разгоряченным победой и шампанским лицам, что в опьянении сладкой победой не поняли, что победа не такая уж и сладкая. Что, когда пройдет хмель, многим икнется.

Кому-то даже станет стыдно.

Дуглас проводил взглядом латиноса с пленником, повернулся к Стивену. Он хотел что-то сказать, но взглянул на раввина, нахмурился, затем злая улыбка искривила его тонкие аристократические губы.

– Суть в том, – сказал он, – что любой человек, обожравшись траханьем и развлечениями, начинает томиться в поисках чего-нить возвышенного, духовного. Если это не временная блажь, то начинает углубляться в это дело все больше и больше. И самое неприятное, что рано или поздно такой человек обязательно приходит к евреям.

Стивен сказал с недоверием:

– Почему это?

– Они первые и единственные, – объяснил Дуглас и покосился на притихшего раввина, – измыслили бога, который не трахает чужих жен, коров, коз, кур, не дрочит на крыше, как

делал Зевс на башне Данаи… Помнишь, «в ее лоно пролился золотой дождь» и она, забеременев, родила Персея… У них изначально бог, который не умирает и не воскресает, как всякие собакоголовые осирисы. У евреев, если ты не понял. Значит, все ритуалы умирающего и воскресающего – пошли на хрен. Понятно, нет никаких красочно дикарских войн и драк между богами, он же один, а с собой драться как-то странно. Так в мусорку идет вся мальчишечье-драчливая мифология, кто кого из богов как трахнул, кто у кого коров угнал, кто на кого зуб имеет за то, что тот его жену поимел в облике коня или лебедя.

Стивен смотрел пристально, Дуглас умен, даже очень умен, только ум его какой-то всегда очень узконаправленный. А сейчас говорит настолько общо, что как будто и не Дуглас.

– Да, – сказал он, – ты обрисовал их веру очень точно.

Дуглас ухмыльнулся:

– Я всегда точен, не заметил? Словом, если их бог – чистая духовность, то какая у него сексуальная жизнь? Поклоняться такому богу приходится совсем иначе, чем тем, которые трахаются на каждом углу, дерутся и воруют друг у друга коз и коров. Так что неудивительно, что у евреев вся литература – занудно духовная, возвышенная. Но когда и нас начинает тошнить от траханья, а голые бабы уже мельтешат в глазах, то ничего лучшего, чем еврейский взгляд на мир, уже не бывает.

– Ну да, – сказал Стивен саркастически, – у них там записано: нельзя изготовлять «изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли». Так что медным тазом накрылась вся их живопись, скульптура, архитектура… Конечно, они могли тренироваться только в абстрактных идеях, ничего другого уже не осталось. Считаешь, стоило?

– Нет, конечно, – ответил Дуглас. – Недаром же ни одного художника, скульптора, архитектора или вообще ученого не было среди евреев. Я имею в виду, ортодоксальных, настоящих. Кто не рисовал в детстве собачек или лошадок, тот начисто лишен воображения и не может совершать открытия.

Стивен посмотрел на него нерешительно, несколько сбитый с толку.

– Ты имеешь в виду…

– Да, именно. Те евреи, которые сыграли какую-то роль в живописи или науке, они все эллинизированные. Принявшие христианство. Ну, не обязательно в церкви, я имею в виду, принявшие христианский тип мышления. Ведь все открытия созданы христианами! Китайцы придумали порох и бумагу, но тысячи лет только и делали из бумаги фонарики, а из пороха – фейерверки! Паровую машину изобрел Герон в Древней Греции, но поигрался и бросил, те же древние греки знали, что Земля – шар, вычисляли расстояние до Луны и Солнца, но астрономическими таблицами не пользовались и плавали только у берегов, всегда держа глазом береговую линию, чтобы не потеряться!

Он повернулся к раввину, тот смотрел на него со скорбью и жалостью. Дуглас сказал победно:

– Да, вы, евреи, многое сделали для прогресса! Вообще для цивилизации. Если честно, здесь посторонних нет, никто не подслушает, скажу честно: все, что сделано в плане цивилизации, – пошло от идеи незримого и неосязаемого Бога. Однако сейчас… миссия евреев завершена.

Раввин вздохнул, сказал слабым голосом:

– Иногда и мне так кажется. Иногда – нет. Кто мы, чтобы судить о планах Всевышнего?