Последняя любовь Аскольда
Шрифт:
– Намаялась, сердечная, – Белава подошла к сестренке, прикрыла ее одеялом. – Пойдем, Веселин, спать. Лютого нет, а мы все равно не знаем, чем Дару помочь. Утро вечера мудренее.
Ярина проснулась от холода. Ее одеяло сползло на пол. Печь давно погасла. За окнами темень. В избе тишина. Все спят.
Ярина потянулась за одеялом, и в этот момент ее пронзила резкая боль и тут же отпустила. Боясь ее повторения, Ярина вытянулась на спине, так и не достав одеяла.
Полежав
«Неужели роды пришли? – расстроилась женщина. – Повременить не могли, что ли?» Она лежала не шевелясь, прислушиваясь к тому, что происходит в ее чреве. Редкие и непродолжительные схватки беспокоили не очень сильно, поэтому Ярина не хотела так рано будить сестру, справедливо полагая, что роды длятся долго и она успеет еще всех замучить.
Но вскоре схватки перешли в частые боли. Ярина еще полежала немного, постанывая в одиночестве, но все же не выдержала.
– Белава, проснись, – позвала она.
Первой прибежала Ворося, наспех натягивая на себя верхнюю рубаху. Увидев страдальческое лицо женщины, капельки пота на ее лбу, она испугалась:
– Ох, Ярина, что с тобой?
– Схватки начались, – простонала Ярина. – Зови скорее Белаву.
Но Белава уже сама вбежала в светелку.
– Как ты, Ярина?
– Больно…
– Ну, знать, рожать время пришло. Ворося, разожги скорее печь, нагрей воды, тряпок старых раздобудь побольше. – Затем повернулась к роженице: – Ну-ну, крепись покуда. Нелегка наша бабья доля…
– Да не об этом я печалюсь. За Дара боюсь. Хотела сегодня с утра броситься в ноги Аскольду, попросить за брата.
– Напрасно ты на князя надеешься, – покачала головой Белава. – Лютый вчера, когда ты уснула, пришел с нехорошими вестями. В воеводской усадьбе гридни все переворошили, тебя искали, пограбили, всех дворовых девок потрепали. Князь особо злился, грозился тебя вместе с братцем в поруб бросить. Так что лежи. Наверное, не надо было тебе из вотчины уезжать. Впрочем, я не уверена, что и там было бы безопасно.
– Знаю я, зачем князь меня ищет, – прошептала Ярина. – Отомстить хочет. Я полюбовницей его была, а потом сбежала к воеводе. Дитя ношу от князя. Наверное, обиду он затаил…
В светелку вошла Ворося, неся в руках большую охапку тряпья. Очередной приступ боли пронзил живот, и Ярина снова застонала.
– Зачем женщины замуж выходят? – Ворося покачала головой. – Чтобы вот так вот всю жизнь мучиться?! А умирают сколько при родах! Я знаю, много чего видела.
– Замолчи ты, – в сердцах прикрикнула Белава, – не кличь беду!
Ярина ничего не слышала: боль охватила все тело разом. Женщина
– Ничего-ничего, уже скоро, – прошептала Белава.
Вскоре показалась голова ребенка. Белава положила Ярину поудобнее, подложила под спину подушки.
– Если я скажу «тужься», то тужься, а если не говорю, то не тужься, иначе порвешься, – предупредила она, но роженица уже ничего не соображала.
Наконец на свет появилось крохотное существо. Положив его на живот матери, Белава ловко отрезала пуповину, завязала обрубок. Затем взяла ребенка на руки и шлепнула по заднему месту.
– Какая славная девчонка, – улыбнулась, когда та звонко заголосила.
Белава поднесла ее к корыту с теплой водой, ополоснула и протянула Воросе, державшей наготове предварительно нагретую на печи тряпку. Ворося бережно вытерла ребенка и запеленала.
– Как ты назовешь нашу девочку? – наклонилась Белава к сестренке.
Ярина открыла глаза, посмотрела на закутанную, смирно лежащую на руках Вороси дочку.
– Надеждой, – прошептала и снова закрыла глаза.
– Хорошее имя, – согласилась Белава. – Нам всем надо надеяться на лучшее. И все-таки Мокошь благоволит к тебе: и роды прошли на удивление быстро, и девочка родилась. Это справедливо. Сыновья – наследники. А дочери не нужен ни княжий титул, ни разграбленное хозяйство воеводы.
Весь день Ярина лежала, восстанавливая силы. Молока почему-то не было.
– Переживала ты много в последние дни, – объяснила Белава. – Но что же делать? Ребенок плачет. Надо срочно искать кормилицу.
– Я знаю женщину, у которой недавно помер грудной ребенок, – сообщила Ворося. – Она живет в достатке, поэтому навряд ли согласится приходить сюда сама, но дитя в беде, конечно, не оставит. Я могу отнести девочку к ней.
– Но про Ярину нельзя никому говорить, – засомневалась Белава.
– А я скажу, что это ты родила. Никто тебя здесь не знает, почему бы и дитя не выдать за твое, – предложила Ворося. – Только Веселин согласился бы…
– Он согласится, – уверенно произнесла Белава и, взяв ребенка из люльки, протянула ключнице. – Неси скорее к кормилице.
Ярина лежала, безучастно слушая разговор. Судьба девочки ее не волновала. Понимая, что это чудовищно, она ничего со своим сердцем поделать не могла. Ребенок свалился не вовремя, и никаких материнских чувств она к нему не питала. Поэтому охотно передала заботу о нем в другие руки.