Последняя любовь Аскольда
Шрифт:
Женщина разожгла перед избой костер, поставила на огонь котелок с гороховой похлебкой. Похоже, избушка охотничья. Если не объявится неведомый хозяин и не выгонит ее, то, пожалуй, здесь можно переждать, пока санный путь не установится. Бродить в осеннюю сырость и слякоть по весям не больно-то приятно.
Поужинав уже в кромешной темноте, Ярина залила костер водой и вернулась в избу. Поскольку она ее не протопила, было холодно, но на лавках лежали ветхие пыльные шкуры. Встряхнув их, Ярина забралась на лавку, завернулась в шкуры и прикрыла глаза. Лучинку не тушила, страшась темноты и одиночества больше, чем пожара. Впрочем, лучина стояла в
Ярина спала неспокойно, часто просыпалась и прислушивалась к жутким ночным звукам, доносившимся из лесной чащи, меняла лучинку. К тому же ныли груди. Молоко уже не капало, и женщина давно сняла повязку, перетягивающую груди, но почему-то с каждым днем боль в них усиливалась, каждое прикосновение было пыткой.
Забывшись сном в очередной раз, она услышала странный звук, проникающий сквозь дремоту. Вскочила и, оправившись ото сна, ясно различила протяжное ржание коня.
Ярина посмотрела на лучинку: она почти уже догорела и давала мало света. Потушив ее совсем, женщина добралась в темноте до двери, прислушалась. Тишина. Померещилось ей, что ли? Откуда ночью в лесу конь? Никак волколак [48] ее тревожит. Но если это нечистая сила, то и в избушке от нее не скрыться.
Ржание раздалось снова, уже около самого крыльца. Ярина пошарила возле порога рукой, нащупала топорик, схватила его, занесла над головой, прочитала заклинание от всякой напасти и ногой быстро распахнула дверь.
48
Волколак – оборотень.
Почти сливаясь с темнотой, возле крыльца стоял конь. На нем полулежал, безжизненно свесив ноги, мужчина. Ярина, осмотревшись с опаской по сторонам, решилась спуститься с крыльца.
Подойдя к коню, стоявшему смирно и терпеливо дожидавщемуся помощи от человека, Ярина приподняла голову мужчины: его щека была изуродована рваной кровавой раной.
Она принялась стягивать мужчину с седла, но он оказался очень тяжелым. Она отстегнула меч, убрала налучник [49] с пояса и со спины – колчан, сняла с плеч тяжелую меховую накидку и только после этого смогла с трудом стащить мужчину наземь. От удара раненый мучительно застонал, но в сознание не пришел. Волоком она подняла его на крыльцо, втянула в избу, закрыла дверь. Пробравшись к столу, зажгла новую лучинку, поднесла ее к лицу мужчины. Сверкнула сережка – свернутая змейка, и, несмотря на обезображенную щеку, Ярина сразу узнала князя Бажана.
49
Налучник – футляр для лука.
Рубаха на груди и рукава пропитались кровью, превратившись в запекшуюся корку. Ярина смело разорвала материю, обнажив рваные раны – явные следы звериных когтей. Раны не были смертельными, но мужчина, видимо, потерял много крови, поэтому не приходил в сознание.
Нагрев воды, Ярина отмочила раны, отодрала от них куски прилипшей ткани, промыла, соединила края рваной плоти. Остатки мужской сорочки разорвала на ленты и перевязала князя.
Закончив перевязку, устало опустилась на лавку. Что же делать теперь? Если бы он был простой смерд,
Ярина посмотрела на неподвижно лежащего мужчину и откровенно залюбовалась им. Даже перевязанная щека не портила красоты: правильные черты, длинный нос с высокой переносицей, рыжие кудри и ровно подстриженная бородка, чуть спутанная после промывания раны водой. Ярина распрямила бородку, нерешительно погладила ее, чувствуя нежными пальчиками жесткость волосков. Благодаря высокому росту и крепкому телосложению даже в этом беспомощном состоянии в мужчине чувствовалась недюжинная сила, внушающая уважение.
Раненый застонал, заметался. Ярина положила ладонь на лоб и огорчилась: поднялся жар. Еще не хватало, чтобы он умер от лихорадки. Срочно нужна помощь. А что Ярина сделает одна, без трав и мазей?!
Она решительно встала, схватила мужчину под мышки и вновь поволокла из избы. Конь смиренно стоял у крыльца. Будто почувствовав желание женщины, он опустился на передние ноги, и ей удалось перекинуть его через седло.
Ярина набросила на князя накидку, пристегнула меч к его поясу, а колчан и налучник закинула себе на спину.
Подхватив коня под уздцы, она зашагала к дороге.
Ярина успела вместе с рассветом дойти до небольшой веси, у первой же избы остановила коня, привязала его к плетню. Дотронулась рукой, прощаясь, до рыжих волос князя. Узнает ли она когда-нибудь, что с ним станет? Выживет ли он? Душа рвалась остаться, не покидать раненого в столь трудный час, но трезвая голова требовала бежать как можно дальше.
Ярина положила колчан и налучник около ног коня и потянулась губами к лицу мужчины. Она поцеловала его в бледные потрескавшиеся губы, нехотя оторвалась от них и невольно отшатнулась – на нее смотрели бездонные глаза, втягивая в глубокое серо-зеленое озеро.
У женщины подкосились ноги, она чуть не рухнула на землю. Попятилась, хотела бежать, но, вспомнив, что раненый беспомощен, кинулась к двери избы, громко постучала в нее и метнулась в заднюю калитку на огород, побежала к лесу, стараясь быстрее скрыться из виду.
Раненый вздохнул и прикрыл глаза, а когда вновь открыл их, вокруг суетились люди, охала старая толстая женщина. Двое мужчин стали стягивать его с коня. Князь так и не понял: то ли ему привиделась красавица с ночными волосами и вечернего неба глазами, то ли нет? Явь он видел или в бреду был?
Глава вторая
Ярина брела вдоль дороги, утопая в рыхлом снегу. Днем пошел снег, закружила вьюга, а ближайшего селения и не видно даже. Женщина настойчиво продвигалась вперед, решив про себя, что хоть ползком, но доберется до людей, не позволит себе замерзнуть на дороге.
Наконец, когда она уже отчаялась найти пристанище и молила богов дать еще хоть капельку силы, чтобы не упасть, невдалеке замелькали тусклые огоньки, еле видные в быстро сгущающихся сумерках зимнего дня.