Последняя любовь лорда Нельсона
Шрифт:
Этот документ он вручил Трубриджу и Боллу для передачи кардиналу. А также записку сэра Уильяма.
«Милорд Нельсон просил меня заверить Вас в том, что с его стороны не последует никаких действий, нарушающих перемирие, которое заключено Вашим преосвященством с замками Неаполя.
Уильям Гамильтон.»
Трубридж и Болл должны были также объявить, что Нельсон не будет возражать против погрузки мятежников на корабли и примет на себя защиту Неаполя против нападений с моря.
Однако на
Утром двадцать шестого Трубридж и Болл отправились к Понте делла Маддалена.
К вечеру они вернулись.
Предложения Нельсона были приняты, мятежники согласились с условиями манифеста, сдались на милость короля.
Нельсон немедленно отдал приказ солдатам морской пехоты высадиться на берег, занять замки, поднять на них королевские флаги, сдавшихся людей доставить на борт стоящих наготове транспортных барков.
Верили они, что отделаются высылкой во Францию? Они охотно следовали за британскими солдатами. Не видели ничего плохого в том, что барки, пришвартованные вплотную друг к другу, снялись с якоря под пушками флота.
Разве все они не знали короля? Разве не глумились над ним, когда он на рынке торговал своей рыбой, когда дурачился с лаццарони, бросал на женщин влюбленные взгляды?
Он был бы рад дешево отделаться от критиканов, отправив их во Францию. Плохой правитель, он был хорошим человеком.
Утром двадцать восьмого Харди доложил о прибытии сицилийского корвета.
Он прибыл из Палермо. Доставил письма от короля и Актона Нельсону и сэру Уильяму, от Марии-Каролины Эмме.
«Палермо, 25 июня 1799
Моя дорогая миледи!
Я получила Ваше милое письмо вместе с письмом от шевалье для Актона и немедленно отправляю этот корабль назад. Актон сообщает лорду Нельсону волю короля, и сам король прилагает собственноручную записку для дорогого адмирала. Я полностью с ними согласна.
С пятнадцатого до двадцать первого мы ни разу не получали от кардинала известий, и сегодня он пишет Актону с величайшим небрежением Нам же — ни строчки. О переговорах он пишет немного, о своих действиях — совсем ничего и только вскользь перечисляет назначенных им чиновников. Среди них — виновные или подозреваемые, которым ни в коем случае нельзя было разрешить занимать какие-то посты.
Дальше я излагаю основные положения, из которых король и я исходим. Мы представляем их на рассмотрение нашего дорогого адмирала, его превосходного сердца и ума.
Заключить соглашение с этими канальями — мятежниками совершенно невозможно. Следует положить переговорам конец. Французский гарнизон Санто-Эльмо должен быть выведен оттуда и в сопровождении парламентера отправлен в Марсель или Тулон. Что же касается мятежных патриотов, то они должны сложить оружие и сдаться на милость короля. Главных вожаков и участников следует наказать в назидание другим, остальных можно выслать, после того как
Здесь не требуется государственного суда. Речь не идет ни о процессе, ни о подозрениях; дело достоверно, доказано, очевидно. Если преступники не захотят подчиниться внушающей уважение власти адмирала, следует в случае необходимости ввести войска извне, бедным женщинам и детям, обеспечить свободный отъезд, силой захватить оба замка, с виновными действовать по законам военного времени.
Итак, дорогая моя миледи, посоветуйте милорду Нельсону поступить с Неаполем, как с каким-либо мятежным городом Ирландии, который вел себя таким же образом. С количеством считаться не следует; несколько тысяч преступников не сделают Францию сильнее, в то время как мы почувствуем себя лучше. Речь идет о нашем спокойствии в будущем. Этого требует наш верный народ.
Ваш навеки верный друг Шарлотта.»
В своей записке Нельсону Фердинанд высказывал то же самое отрицательное суждение о какой бы то ни было капитуляции и ссылался на большое письмо Актона, содержащее его пожелания.
В свою очередь Актон от имени короля просил уничтожить все невыгодные для трона соглашения, захватить мятежников и вплоть до вынесения им приговора держать их под стражей на британских судах. На том же корабле был доставлен приказ кардиналу подчиниться Нельсону, способствуя ему в его действиях. Если же он тем не менее станет Нельсону противиться, тот вправе воспользоваться предоставленными ему полномочиями — взять Руффо под стражу и отправить его в Палермо как арестованного за преступления против государства.
Тем же вечером Нельсон отправил Фута в Палермо с сообщением, что он разорвал соглашение о капитуляции. Затем он приказал обыскать барки, доставить всех республиканских высших чиновников и деятелей на борт «Фоудройанта», заковать их в кандалы и поместить в темный, превращенный в тюрьму кубрик [61] .
Спрятавшись за перегородкой, Эмма смотрела, как они проходили мимо. Она узнала почти всех. Когда-то мирно с ними общалась; улыбаясь, слушала, как они восхваляли красоту, грацию, искусство «белокурой Мадонны».
61
Помещение на нижней палубе между грот-мачтой и бизань-мачтой, во время сражений служит пунктом медицинской помощи, в обычное время — место пребывания судовой команды. (Примеч. авт.)
И вот… Они шагали молча, с гордым презрением на ставших суровыми лицах. Габриеле Мантоне, военный министр республики; Оронцио Масса, Бассет, генералы; Эрколе д’Агнезе, Доменико Чирилло, президенты комитетов…
Увидев Чирилло, она бросилась вперед. Схватила его руку, хотела что-то сказать и разразилась слезами.
Он взглянул на нее и тихо покачал головой, как делал раньше, предостерегая ее от проявлений чрезмерной пылкости. Мягко отодвинул ее руку и пошел дальше.
С ним — длинная вереница спутников. Звеня кандалами, они исчезали в черном провале люка.