Последняя ночь колдуна
Шрифт:
Она оказалась непредсказуемой. Разобраться с этой девицей будет непросто, но необходимо. Он должен выяснить, и как можно скорее, кто она на самом деле – исчадие ада или ангел во плоти. От этого зависит и его и ее будущее.
В лесу она сразу же позабыла о его существовании. И это тоже было странно, никогда еще девицы не пренебрегали его обществом. Узкая тропинка вела через подлесок, заросший высокой, колышущейся от ветра травой. Еще стрекотали кузнечики. По краю поляны стеной вставали высокие, густо-зеленые ели. Сладко пахло прелой хвоей.
И девица, и ее пес пропали
Грибов вокруг было – завались. Холодные крепкие шляпки торчали повсюду. Дед Федор, старый колдун, научил его разбираться в грибах и лекарственных травах. Даже сейчас, спустя много лет, он мог навскидку определить название любого растения и рассказать, как оно применяется. Ему не хватало этих уроков, неспешных вдумчивых разговоров обо всем, ощущения некой тайны, к которой он мог прикоснуться. Жаль…
Нахмурившись, Райский смотрел на молодую березку, трепетавшую на ветру тонкими ветками. Главное – это свиток. Остальное – эмоции. Он дал слово и должен его сдержать, потому что это не просто обещание, это долг. Долги он всегда платил вовремя.
Глаша набрала уже полную корзину крепеньких, упругих опяток, а грибов вокруг по-прежнему было много. С трудом преодолев азарт заядлого грибника, она устроилась передохнуть на поваленном стволе дерева. Корзинку она поставила между корней. Ноги гудели, в спине покалывало, но в голове было светло и радостно. Она глубоко вдохнула пряный воздух, терпкий и вкусный, как хорошее вино. Голова немного закружилась.
Глаша прислушалась и неожиданно обнаружила, что вокруг стало очень тихо. И Тайсон что-то давно не показывался. Первое время он каждые пять минут высовывал из кустов лобастую голову, проверяя, все ли у хозяйки в порядке. А теперь исчез.
– Тайсон! – окликнула Глаша громко. Ее голос прозвучал как-то неестественно в наступившей тишине. Она встревоженно осмотрелась.
На первый взгляд лес выглядел обычно. Слева от нее – довольно глубокая яма с нависшими над ней корявыми, почерневшими от времени корнями. Яма была старая, из нее тянуло подгнившими листьями и стоячей водой. Вокруг ямы плотно сгрудились осины. Подлеска почти не было, и она могла видеть довольно далеко во все стороны. Солнечные лучи, пробивающиеся сверху сквозь сомкнутые желтые кроны, давали призрачный, зыбкий свет, но сумерки еще не наступили. Только в одном месте, возле нагромождения поваленных стволов сразу за ямой, сгущалась тень.
От завала исходило беспокойство.
Сзади раздался шорох. Нервы Глаши были до того напряжены, что она моментально подпрыгнула, как подброшенная пружиной, и обернулась. Никого. «Наверное, полевка или другой лесной обитатель», – подумала она, чтобы успокоиться.
Шорох повторился, но совсем с другой стороны. На этот раз ее реакция оказалась быстрее, и, обернувшись, она успела заметить маленький вихрь из листьев. Они взлетели над землей и опали, как будто кто-то подул на них из озорства. Вокруг не шелохнулся ни единый листок, ни одна травинка. Ветра не было.
От внезапного страха заломило в виске. Нужно поскорее выбираться
Пока она обдумывала, в какую сторону двигаться, следующий вихрь, возникший метрах в пятнадцати впереди, стремительно понесся прямо на нее. Листья издавали странный шорох, словно жесткие подкрылки тысячи крупных насекомых, трущихся друг о друга.
Коротко вскрикнув, Глаша отпрянула, запнулась о корзинку и вывалила наружу все содержимое. Но под ноги она даже не взглянула. Словно завороженная, она следила, как маленький смерч кружится и вьется в полуметре от земли, приближаясь.
Внезапно листья замерли, зависнув в воздухе, как в густом сиропе, и ссыпались на землю небольшой горкой с тихим звоном. Звон? Откуда он? Или это звенит в ушах от напряжения?
Все снова стихло. На всякий случай Глаша ворохнула кучку ногой, листья разлетелись во все стороны, как им и положено. Что за сила подняла их недавно в воздух и заставила плясать свой дьявольский танец под жуткую музыку?
Забыв про корзинку, Глаша побежала. Никогда в жизни она не бегала с такой скоростью. От шума и свиста в ушах она почти оглохла, но слышала, как за спиной вновь приближается шелест и звон. Теперь листья гнались за ней, как хищник за добычей.
«Только не оборачиваться!» – твердила она и неслась вперед. Она перепрыгивала через поваленные стволы, продиралась сквозь орешник, но никуда не сворачивала и не останавливалась ни на секунду. Ветви хлестали ее, цеплялись за растрепавшиеся волосы, которые все время падали на лицо.
Когда шелест и звон за спиной стали оглушительными, она все-таки обернулась и заорала в полный голос. Издалека вслед за ней тянулся широкий след, как будто проползла огромная змея. Эта змея теперь настигла ее. Прямо позади над девушкой нависла гигантская, туго закрученная спираль из бешено вращающихся желтых листьев. Слегка покачиваясь, она медленно, но неотвратимо приближалась.
Отчаянный вопль вырвался из ее груди. Она попыталась сдержать его, но куда там. Деревья дрогнули от ее крика. Глаша, словно со стороны, слышала свое тяжелое дыхание. Нужно бежать, спасаться, удирать, но ноги подвели ее: они вросли в землю, точно деревья корнями… Она как-то сразу поняла, что теперь все кончено.
Один лист словно вырвали из общей массы и с силой швырнули ей в лицо. Острая боль обожгла щеку. Глаша прижала к щеке руку и почувствовала, как между пальцами стало мокро и горячо. Недоумевая, она взглянула на ладонь, красную от свежей крови. Желтый лист оказался вдруг твердым и острым как бритва.
Еще несколько листьев-убийц атаковали ее с разных сторон. Тот, что чиркнул по куртке, вспорол плащовку точно скальпелем. Рукам стало больно, и она подняла их к лицу. Из правого запястья сочилась ярко-красная кровь и капала на землю. Тыльная сторона левой руки тоже была разодрана.
– О боже, нет! – закричала она, пытаясь защитить лицо окровавленными руками. Ее крик заглушил дикий звон. Точно стая разъяренных ос, листья обрушились на нее, как дождь из битого стекла, вспарывая кожу, сдирая ее заживо.