Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо
Шрифт:
Меня мучило чувство вины перед Лореттой и ее отцом, хоть в какой-то мере меня оправдывало и то, что мне запретили вмешиваться в дело Галиндеса, и то, что все же трудно было предвидеть такой трагический конец. Трагический, да, я уже понимал это…
Мне не хотелось принимать снотворное, я в последнее время злоупотреблял этими средствами. Наконец задремал.
Рано утром раздался настойчивый звонок. Мне показалось, что звонят у входа, но это был телефон. Еще в полусне я поднял трубку.
— Мистер Уинн?
— Мистер Уинн еще спит, — пробормотал я.
— Я вас разбудил? Очень
— Простите, это мистер Флинн?
— Да. Я должен немедленно встретиться с вами. Обязательно.
Я подумал: либо полиция напала на след, либо Лоретта вернулась. Нет, чепуха, если б она вернулась, зачем тогда я вдруг понадобился бы Флинну, тем более в такую пору. Я все же спросил:
— Может, вернулась мисс Лоретта?
— Нет, и поэтому я должен с вами немедленно повидаться.
— А майор Бисли об этом знает? Я вас предупреждал, что Бисли или там его начальники не хотят моего вмешательства.
— Майора Бисли я уже пригласил. Он будет у меня через час. Вас я хотел бы увидеть несколько раньше. Вы приедете? Может, послать за вами машину?
Я сел на тахте, совершенно уже проснувшись. Поеду и отучу его звонить. Пускай оставит меня в покое.
— Клиенты обычно приезжают ко мне, — сказал я, — но вас я не рассматриваю как клиента, и поэтому буду у вас через полчаса. Частным образом, как знакомый вашей дочери.
— Благодарю, я жду вас, — ответил Флинн.
Я принял холодный душ, выпил стакан апельсинового соку, пожевал прессованных фиников и сел за руль «студебеккера».
Я понятия не имел, чего хочет от меня сенатор Флинн.
Они уже миновали Крукед и Аклин и приближались к Грэйт Инагуа, похожему на раздавленный бублик. В самом центре острова, вытянувшегося к северу, нестерпимо ярко блестело громадное озеро. Все вместе выглядело как клякса на океане.
— Я как раз подумал, — сказал Мерфи, — что люди зря портят себе нервы. В конце концов, женщины превосходно знают, что им положено делать, и они могут делать все, что хочется, если им никто не платит за то, чтоб они этого не делали. Вот и надо смотреть лишь на то, что девушка делает и какая она, когда с тобой, и нечего морочить себе голову тем, что она делает без тебя, когда идет по своим делам.
Он помнил, что сказала ему Марта о себе и других мужчинах:, «Я не святая, — говорила она, — и не прикидываюсь святой, но я никогда не испытывала того, что испытываю с тобой. Я иногда сходилась с мужчинами, просто чтобы облегчить себе жизнь, когда они становились слишком настойчивыми. С тобой все было иначе».
Но Тен, Тен! Что ее с ним связывало? Ладно, это случилось, не о том уже речь, но по какой причине? Сам по себе факт ничего не значит и ни о чем не говорит, важнее всего причины, обстоятельства и то, что Марта чувствовала…
Он вдруг понял, что размышления об измене Марты начинают его возбуждать: он представлял себе ее с Теном и хотел ее сильнее, чем когда бы то ни было.
— Мерфи, — сказал де ла Маса, — вы не знали человека по имени Тен? Освальд Тен?
Мерфи с яростью взглянул на Октавио. Его ужаснуло и Удивило, что они столько знают о нем.
— Нет, не знал. Что, я обязан знать всех парней в Штатах?.
— Я
Глаза Флинна погасли и глубоко запали. На нем был тот же темно-серый фланелевый костюм, в котором я видел его вчера: брюки измялись, лацканы пиджака потеряли форму. Я понял, что Флинн не ложился в кровать и не спал, а по этим смятым лацканам догадался, что он просидел ночь за письменным столом, опираясь грудью на его край и, может быть, дремал, склонив голову перед фотографией улыбающейся Лоретты с печальными глазами.
Мы вошли в кабинет.
— Вы завтракали? Садитесь. Хотите сигару?
— Если можно, я хотел бы крепкого кофе.
— Кофе я уже велел принести. Может, съедите что-нибудь?
— Нет, спасибо.
Он прошел за письменный стол и уселся в кресло, обитое такой же сыромятной буйволовой кожей, в какую была оправлена фотография Лоретты.
Флинн обрезал сигару серебряным шариком, в котором были скрыты подвижные лезвия.
— Я благодарен вам за то, что вы поторопились, — сказал он, — Должен вам сообщить, что я сегодня пригласил к себе одного из руководителей Международного детективного агентства. Вы знаете агентство Уильяма Дж. Бернса?
— Разве можно найти американца, который не знал бы агентства Бернса? Я работал у них более года.
— И ушли?
— Я не мог бы туда вернуться. Я впутался по неосторожности в нашумевшее дело о шпионаже, может, вы слыхали….
— Люси Меррис, она же Эрика Штумпф? Италия, остатки немецкой разведки, какие-то микрофильмы, бешеная погоня и так далее? [1]
— Что-то в этом роде. Кстати, недавно я получил сведения, что Эрика Штумпф появилась в Аргентине и, вероятно, встретилась с бывшим секретарем Гитлера Мартином Борманом в маленьком поселке на бразильской границе… Мое участие в этой истории лишило меня возможности работать в агентстве Бернса, о чем я, впрочем, ничуть не жалею. Они избегают дел, связанных со шпионажем. Итак, вы встретились сегодня с представителем Бернса — и что же?
1
История Люси Меррис рассказана в повести А. Выджинского «Погоня». (Примечание переводчиков).
— Вы ведь знаете, что это самая мощная организация такого рода, собственно, настоящая армия частной полиции, в которой на постоянной службе находится больше двенадцати тысяч человек, среди них много бывших офицеров полиции. Я потому и решил к ним обратиться. Ведь их постоянными клиентами являются такие фирмы, как «Дженерал моторс», «Дженерал электрик», «Стандарт ойл» и «Дюпон».
— Это, кстати, одна из причин, по которым работа в агентстве Бернса меня не интересует. Я готов взяться даже за самые трудные дела, чтобы помочь людям, которым что-то угрожает, которые попали в ловушку и не видят выхода, но меня не привлекают дела концернов…