Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо
Шрифт:
Я узнал, что Андреас Рекена был политическим эмигрантом из Доминиканской Республики.
Узнал также, что его убийца не пойман.
В ноябре 1955 года газеты сообщили, что при таинственных обстоятельствах погиб в своей нью-йоркской квартире Сэрхио Бенкосме.
Я узнал, что Сэрхио Бенкосме прибыл в Нью-Йорк из Доминиканской Республики.
Узнал также, что убийцы не пойманы.
В декабре 1955 года на заседании Международной Организации Труда в Вашингтоне Маурицио Базе представил мемориал об
Я узнал, что организаторов этого похищения, — вероятно, убийц, — не нашли.
В январе 1956 года в Пуэрто-Рико погиб бежавший из Республики доминиканский поэт Вихилио Мартинес Рейна. Когда Рейна выходил из кафе, в грудь ему всадили целый заряд из ружья. Убийца не был пойман.
В феврале того же года под одной из мрачных арок Колизея застрелили священника Эммануэло Мария Эскуда; он поселился в Риме два года назад, бежав из Доминиканской Республики.
Я узнал потом… И так далее, все то же: эмигрант из Доминиканской Республики, убийцы не пойманы, не найдены, не обнаружены, не удалось напасть на след… А ведь все следы: из Рима и Парижа, из Нью-Йорка и Гаваны — вели в Доминиканскую Республику.
В марте, в апреле, в мае…
Из месяца в месяц, из года в год, иногда еженедельно, или каждые два-три дня гибли на улицах самых разных городов эмигранты Доминиканской Республики. Тайные агенты из Доминиканской Национальной полиции добирались всюду, находили свою жертву, выслеживали, убивали и исчезали, насмехаясь над полицией и контрразведкой обоих континентов.
Двенадцатого марта этого года бесследно исчез доктор Хесус Фернандес де Галиндес, читавший курс истории испанской цивилизации в Колумбийском университете Нью-Йорка. Он спустился на станцию метро Колумбус Сэркль в центре гигантского города, средь бела дня, и больше оттуда не вышел. Не доехал он также до места назначения; не нашли его и в туннеле метро. Он просто «испарился», так сказал мне майор Фрэнк Бисли.
Де Галиндес был эмигрантом из Доминиканской Республики.
Я узнал, что виновники его исчезновения не обнаружены.
Это было очень запутанное дело.
Мерфи глянул на приборы и поднял руку в перчатке из зеленой кожи.
— Хватит! — крикнул он.
Веснушчатый паренек кивнул и выключил рычаг, регулирующий приток бензина.
— Запасной бак полон, — прошепелявил он.
— Ладно, старик, — сказал Мерфи, — можешь убирать свой танкер.
Он вышел из кабины и дал пареньку несколько монет.
Сорвался ветер и хлопнул его по лицу свободно свисающими кожаными наушниками шлема. Мерфи застегнул их под подбородком и неодобрительно посмотрел на стоящую рядом секретаршу бюро, в котором он нанял самолет: она жевала резинку, двигая челюстями с раздражающей, коровьей медлительностью.
— Вы ждете чего-нибудь? — спросил он.
— Да вроде…
— Еще что-нибудь нужно уладить?
— Нет, — сказала она, — вроде все улажено. Квитанцию на залог вам дали?
— Дали.
— Вы
— Даже не представляю, что я мог бы делать в этом вашем Линдене. Зачем мне оставаться до завтра?
Всматриваясь в его мальчишеское лицо, она разомкнула склеенные резинкой челюсти и проскандировала:
— Я подумала, что пойдем вечером потанцевать.
— Такая девушка, как вы, должна иметь кого-нибудь на месте, под рукой. На приезжих не стоит рассчитывать.
Она пожала плечами и поправила обесцвеченные перекисью волосы, рассыпающиеся от порывов ветра. Прищурила глаза.
— Шеф не любит, когда около меня крутятся парни.
— А сам, однако, любит крутиться?
— Ему шестьдесят лет, но, знаете, он выглядит на все сто двадцать. А это не забавно, правда? Если бы я нашла другую работу, так сказала бы ему, что о нем думаю. Вы читали такой роман Набокова, об этом пожилом мужчине и этой молоденькой девочке…
— Читал. Но вам, наверно, чуть побольше лет, чем Лолите.
— Именно. Лолита. Так называлась книжка, только, знаете, плохая у меня память на названия. Меня зовут Лана.
Она неизвестно почему засмеялась. Мерфи был уже сыт по горло пустой болтовней; ради этой девушки не стоило откладывать вылета, да он и не мог бы этого сделать и для прекраснейшей в мире. «Пускай она отвяжется, а то я стану нелюбезным».
— Знаете, сколько мне лет? — быстро бросил он, не давая ей заговорить. — Мне всего двадцать два, и я люблю женщин под тридцать. Вы для меня слишком молоды.
— Мне уже двадцать пять.
— Вот именно, это я и хотел сказать. Вам придется подождать меня пять лет.
— Вы, наверное, шутите, мистер Мерфи.
Он сделал вид, что не слышит ее ответа и повернулся к веснушчатому пареньку, тот стоял, опершись о тележку с бензобаком, и глазел на Лану.
— Старик, — сказал Мерфи, — позови механика, пускай он сам проверит рули и моторы и подготовит к полету этот дырявый ночной горшок.
Паренек очнулся.
— Хоросо, сейцас.
Он побежал к ангару, пересчитывая по дороге деньги.
Крашеная секретарша не сдавалась. Она приблизилась к пилоту и поправила пряжки его комбинезона. Он отступил на полшага.
— Шеф спрашивал, — сказала она, — куда вы летите. Вы не заполнили этой графы.
— Скажите шефу, что я его еще никогда не спрашивал, куда он летит. Кто хочет заработать несколько долларов, пускай не сует нос куда не следует.
— Бывают иногда неприятности, он поэтому. Если что случится, полиция штата закроет лавочку шефа. У нас однажды такая была история, что…
— Скажите ему, что я лечу в Чаттануга, в Теннесси.
— Хорошо, запомню… У вас кто-нибудь есть?
— Об этом шеф тоже спрашивал?
— Вы мне очень нравитесь, мистер Мерфи, должна откровенно признаться. Когда вы возвращаетесь?
Приблизился механик. Он был старый, седой и сутулый; левая рука у него была заметно короче правой. Он сказал:
— Я все прощупал. Стартовать будете сейчас?
— Да.
— Так я начал.
Мерфи посмотрел на секретаршу.
— До свиданья, Лана, вы были очень милы. Всего вам наилучшего.