Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо
Шрифт:
— Гарриэт, я улажу все. Твоему начальству сообщат, что ты с ними дальше не летишь. Немедленно вылетай в Штаты, но не самолетом «Пан-Ам», возьми билет на какой-нибудь другой, — может, «Свиссайр». Деньги у тебя есть?
— Да, думаю, что хватит.
— И ты запомнишь все, что я тебе сказал? Гарриэт, не забудешь?
— Да, но я боюсь за Джеральда… Боже, мне так неприятно, что я именно к тебе обращаюсь по такому делу, но ты ведь знаешь, что у меня никого больше нет. И вообще я без тебя чувствую себя такой беззащитной, Майк. Я привыкла, что ты все дела за меня улаживаешь, даже на работу устраиваешь. И сейчас
— Ты за Мерфи не беспокойся, там о нем позаботится кое-кто.
— Знаешь, я догадываюсь, в чем дело, и если правда то, что сказал мне Джеральд, то я не знаю, чем все это кончится… Майк, он мне рассказал, кого привез тогда в самолете, как получилось с этой аварией, и сказал, что немного побаивается…
— Расскажешь при встрече. Но теперь ты сама, надеюсь, понимаешь, что тебе нельзя туда лететь? Почему ты раньше не сказала мне, что говорил Мерфи на эту тему?
Она плакала.
— Джеральд просил… чтобы я никому… не говорила… Ах, Майк, но ведь есть еще одна возможность! Он сказал, что когда почует опасность, то сбежит. Потому что там уже предполагали, что мы хотим пожениться. Оливейра даже говорил с ним об этом. Но он наверняка нас не выдал. Знаешь, у Оливейры семья в тюрьме…
— Ну, хорошо, и что же вы решили?
— Что, если я на обратном пути не застану Джеральда, то это значит, что он уехал из Сьюдад-Трухильо и вообще из Доминиканской Республики. И что он будет ждать меня в Майами-Бич. Я как раз и звонила ему, чтобы это выяснить.
— Ну, так чего ж тревожиться? Наверное, он ждет тебя в Майами.
— Боже, какая я глупая… Этот его бой, Эскудеро, так меня напугал, что я ударилась в панику. Да, Майк, возможно, он там… Потому они и не могли мне объяснить, где Джеральд.
Разумеется, это было правдоподобно. Но я не поверил в это так легко, как Гарриэт. Доминиканская Республика — это большой концлагерь, и оттуда бежать трудно, тем более тому, кто знал слишком много, кто знал столько, сколько Мерфи, главный свидетель в деле похищения де Галиндеса.
— Майк, — говорила Гарриэт, — ты думаешь, что он там ждет? Ты действительно так думаешь? Это значит, что я могу лететь дальше со своим экипажем?
— Гарриэт, будь благоразумна. Если Мерфи бежал, ты тем более не можешь там показываться. Вас видели вместе. Тебя могли бы официально арестовать. А если ему не удалось бежать, они это сделают неофициально. Ведь они же могут догадаться, что Мерфи тебе все рассказал.
— Да, Майк, ты прав, — она говорила с трудом, — Я все сделаю, как ты сказал. Но постарайся мне помочь, постарайся, Майк…
Я услышал, что она всхлипывает.
— Значит, ты летишь из Каракаса в Майами-Бич?
— Да… И ты туда приезжай, хорошо?
— Завтра туда поеду. Слышишь меня? Где вы должны были встретиться с Мерфи?
— В Форт-Лодердэйл, в гостинице «Колибри». Ты вправду приедешь? Майк, если я там буду одна и Джеральд не появится, я, наверно, покончу с собой… У Джеральда был план: в случае чего перебраться через границу в Гаити, из Порт-о-Прэнса морем добраться до Кубы, а оттуда лететь на Флориду. В Доминиканской Республике людей легко подкупить, а у него было очень много денег, еще за тот перелет из Линдена…
— Гарриэт, разговор обойдется слишком дорого, положи трубку. Пускай
— Хорошо. Только помни, Майк, приезжай обязательно!
Я опять позвонил Бисли. Услышал его сонный, злой голос.
— Не злись, Фрэнк, я сейчас работаю на тебя. Устраиваю тебе этот твой предлог, совершенно бесплатно, разве что ты согласишься оплатить Гарриэт несколько телефонных разговоров из Буэнос-Айреса.
— Можно, пускай только счета привезет. Ну, так Что же?
Он слушал внимательно, задал несколько вопросов я не на все смог ответить.
— Ты отлично это устроил, безукоризненно, Майк. Тебе надо работать только для нас. Телеграмму в Буэнос-Айрес я сейчас вышлю, у меня на этот счет есть полномочия. Дай-ка мне адрес аргентинского бюро «Пан-Ам». И ложись, тебе надо выспаться перед Майами. До твоего отъезда нам обязательно нужно повидаться.
— Ладно, Фрэнк. Купи мне на дорогу конфет.
— Мятных?
— Можно мятных.
По каменному коридору тюрьмы прошел надзиратель, побрякивая связкой ключей. Остановился у одной из камер, отпер замок, отодвинул скрипучий засов и открыл обитую жестью дверь.
— Следуйте за мной, — по-испански сказал он мужчине, скорчившемуся в углу камеры, такой низкой, что заключенный не мог ни выпрямиться, ни передвигаться, разве что на коленях.
— Я хочу пить, — сказал Мерфи.
На завтрак он получил очень соленую сушеную рыбу, на обед — то же самое. Его мучила жажда. Пересохший словно пергаментный, язык с трудом двигался.
— Следуйте за мной, — повторил надзиратель.
— Куда? — спросил Мерфи.
— Советую поторопиться, — сказал надзиратель и, наклонившись, схватил узника за плечо.
Мерфи скорчился, прижался к стене.
— Зачем? К кому? — крикнул он.
— Не знаю, — ответил надзиратель.
«Господи, — подумал Мерфи, — господи, Хулио не врал, они меня сейчас прикончат, господи, это конец, это уж конец…»
Согнувшись пополам, он вышел из камеры. В коридоре выпрямился, расправил плёчи, напряг одеревеневшие мускулы. Надзиратель повел его в другое крыло здания. Они поднялись этажом выше, надзиратель постучал в дверь.
— Войдите! — услыхал Мерфи.
Надзиратель подтолкнул его.
Начальник тюрьмы стоял, расставив ноги, посреди комнаты и дружелюбно улыбался.
— Добрый вечер! — сказал он пискливым голосом.
— Можете вы дать мне стакан воды? — спросил Мерфи.
Начальник велел надзирателю принести бутылку вина и стаканы.
«Господи, — подумал Мерфи, — уж лучше по морде получить, чем стакан вина. Когда начинают так любезно, то кончается всегда плохо. Ну и влип я! Хулио говорил правду, не надо было разговаривать с этим шпиком, Октавио, о свадьбе и об увольнении. Ну и попал я в историю, господи, господи, влез в это дерьмо по самую макушку и ушей не видать… Надо будет требовать, чтобы мне дали возможность поговорить с американским послом в Сьюдад-Трухильо, повторять все время насчет разговора с послом, наверное, газеты уже подняли шум. Гарриэт, конечно, звонила мне и могла догадаться, что они меня зацапали. Я ведь ей рассказал, в чем состоит вся эта паскудная история с Галиндесом, и она, наверное, подняла адский шум».