Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо
Шрифт:
В гостинице я взял напрокат автомобиль, и мы поехали в Палм Бич. Зимний сезон еще не начался, и я без труда снял для Гарриэт комнату в маленьком пансионате «Атлантида».
Гарриэт до сих пор имела представление только о городе Майами — торговом центре и коммуникационном узле Флориды с огромным аэродромом. Поэтому было решено, что я покажу ей побережье от Палм Бич до ультрамодного Майами Бич. На этом отрезке протяженностью в семьдесят миль за последние годы возникло десятка два приморских городков, самыми значительными из которых являются: Брайни Бризес, так называемый «город на колесах», Делрэй Бич,
Мы проезжали все эти места в молчании; я просто хотел развлечь Гарриэт видом прекрасных пейзажей и ярких красок. Около Голливуда мы свернули с шоссе 140 и поехали по параллельной автостраде № 1, одной из старейших дорог в Штатах. Это главная магистраль, соединяющая Флориду с Севером; длина ее три тысячи миль, на некоторых участках она расширяется, образуя шесть дорожек, разделенных густым кустарником.
Мы миновали Галанддрэйл и поехали по самому красивому участку дороги, Бискай-Бульвару, ведущему в центр Майами. Я остановил машину у входа «Эверглэйдс Отель» с огромной стеклянной, ярко освещенной башней на плоской крыше.
Я пригласил Гарриэт поужинать. Усевшись за столик, заказал вина и устриц. Гарриэт почти не притронулась к тарелке: она Устала после долгой поездки, кроме того, ей необходимо было задать мне множество вопросов, на которые я не в состоянии был ответить.
Она рассказала обо всем, что узнала от Мерфи относительно похищения Галиндеса. Эти сведения, по указанию Бисли, я должен был передать его человеку, остановившемуся в той же гостинице.
Так я узнал о встрече в каком-то баре с рыжим парнем, предложившим Мерфи перевезти тяжелобольного в другой город, название которого тогда не было упомянуто. Я узнал о найме самолета в Линдене и о том, что Джеральда разыскивал некий Освальд Тен и был за это убит; я узнал о посадке на аэродроме Лантана, где Мерфи пополнил запас бензина и где к нему присоединился доминиканский летчик де ла Маса. Я узнал о катастрофе в Сьюдад-Трухильо и о санитарной машине, которая увезла Галиндеса, доставленного в багажнике. На время полета его, видимо, усыпили и связали, а в рот засунули кляп. Но в каком месте Мерфи принял на борт больного, где ждал людей, которые привезли его в санитарной карете, Гарриэт не знала или не помнила. А это было тем важнейшим звеном, которого недоставало, чтобы напасть на след центра агентов Трухильо в Нью-Йорке, на след убийц Лоретты Флинн, ее отца и многих других…
— Не помню я, не знаю, где Джеральд ждал Галиндеса, может быть, он мне об этом и не рассказывал, — твердила Гарриэт.
Мы договорились, что она останется ночевать в гостинице, а утром отвезет взятый напрокат автомобиль, вернется в пансионат «Атлантида» в Палм Бич и там будет ждать известий от меня или от Бисли, которому я еще отсюда дам телеграмму с ее новым адресом.
— А ты? — спросила Гарриэт.
— Через два часа я должен быть на аэродроме.
— Ты полетишь в Сьюдад-Трухильо?
— Да. Но помни, об этом никто не должен знать.
— Господи, только найди мне Джеральда, умоляю тебя, Майк… Если ты отыщешь его, я сделаю все, что ты захочешь. Ты
— До сих пор я получал гонорары только в долларах или вообще от них отказывался, — сказал я.
Она нагнулась и поцеловала меня в щеку.
— Ты прелесть, Майк.
— Не такая уж прелесть, если ты меня бросила.
— Ты знаешь, почему это произошло, Майк. Не говори так.
— Хорошо, больше не буду… А за меня ты не беспокоишься? Не боишься, что меня там прикончат?
— Страшно боюсь, но я не хотела тебе этого говорить.
— Если б я попал в такой же переплет, как по-твоему, Джеральд стал бы меня разыскивать?
— Он совсем другой человек, более рассудительный…
— Неплохо, однако, иметь среди своих знакомых одного менее рассудительного…
— Не говори так!
— Хорошо. Мне пора. Не уходи отсюда, Гарриэт, я договорюсь относительно номера. И сразу же ложись спать.
— Я не засну, Майк. Мне хотелось бы остаться с тобой здесь, в этом светлом зале на всю ночь…
— Ты бы соскучилась, Гарриэт. Мы не нашли бы теперь, о чем так долго разговаривать.
Через минуту Гарриэт спросила:
— Ты не ревнуешь к Джеральду?
— Ревность выдумана для таких «порядочных» щенков, как Джеральд. Я не ревную. Здесь что-то иное.
— И ты уже меня не любишь?
— Это не имеет значения.
— Может быть, ты полетишь завтра? Отсюда часто улетают самолеты в Трухильо…
— Нет.
— А если бы я согласилась провести с тобой всю ночь?
— Ты замучила бы меня рассказами о Джеральде.
— Тебя раздражает моя любовь к Джеральду? Наша любовь?
— Это очень скучная любовь. Такой любви всюду полно, куда ни глянь. Мне уже тошно смотреть на нее.
— И все потому, что я сказала тебе, что Джеральд — порядочный парень?
— Может, и поэтому.
— Но ты тоже очень порядочный, может быть, даже более…
— Ничуть, Гарриэт.
— Ты не веришь мне?
— Пойдем к портье, я закажу тебе номер. Мне нельзя опаздывать на аэродром.
— Я у телефона, — сказал Октавио де ла Маса. — Кто говорит?
— Тапурукуара. Я должен был позвонить.
— Где янки?
— Сидит у Моники Гонсалес. Они ждут гитариста. Ты знаешь.
— Хорошо. Бери машину и двух человек и ждите на ближайшем углу. Когда янки выйдет от Моники, она сразу же нам позвонит, а гитарист проводит его к вашему автомобилю.
— А дальше что?
— Дальше, как всегда… Машина должна довезти янки и еще двух беглецов до гаитянской границы. Ты поедешь с ними как проводник и займешься этим «дальше». Мы не хотим ничего больше знать о янки, пусть удирает.
— Сделать так, как ты говорил, когда янки вышел из тюрьмы? — спросил Тапурукуара. — Именно так?
— Делай так, как полагается. Полковник Аббес все поручает тебе. Все до конца, потому что еще могут возникнуть некоторые осложнения. Я вздохнул с облегчением, когда он мне сегодня сказал, что делом янки займется Тапурукуара. Генерал Эспайат приказал передать это в твои руки.
— Дерьмо, — выругался Тапурукуара. — Всегда самые скверные дела достаются лучшему среди вас.
— Что еще скажешь? Немедленно бери машину с беглецами… Что ты говоришь?