Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо
Шрифт:
Я с трудом узнал Гарриэт в даме в бежевом костюме с зонтиком и плоским несессером в руках, в изящной шляпке, из-под которой выбивались ставшие золотистыми волосы. К ней подошла Салли, секретарша Этвуда. Как мы условились с Этвудом, она должна была отвезти Гарриэт в «Космос».
К только что прилетевшему седому господину с воинственным лицом приблизились двое мужчин. Во время таможенного осмотра они не сводили с него глаз и безусловно услышали его фамилию.
— Профессор Олджернон де Кастельфранко?
— Да. Вы меня ждете?
— Конечно…
— А вы откуда — из института, посольства или из дворца?
Они переглянулись, и один сказал:
— Из института… Пойдемте, нас ждет автомобиль.
Я видел, как профессора втолкнули в машину. Именно этого я и ожидал.
Остановившись вместе с Салли перед киоском обмена валюты, Гарриэт поменяла доллары на песо.
Я поздоровался с ней, успев незаметно шепнуть, чтобы она ничему не удивлялась и не задавала вопросов.
Салли я сказал, что сам отвезу Гарриэт в «Космос», и попросил девушку, чтобы Этвуд оставил у швейцара посольства два билета на самолет, отлетающий в пять утра.
Я отвез Гарриэт в гостиницу. Не задерживаясь в холле, мы прямо прошли ко мне в комнату. Сидящий за конторкой дежурный портье в лучшем случае мог увидеть ее спину. К обитателям «Космоса» приходило так много женщин, что на них не обращали внимания.
Я сказал Гарриэт, что Мерфи нет в живых. Она не пришла в отчаяние, видимо, успев уже свыкнуться с этой мыслью. Я сообщил ей, что его смерть повлекла за собой гибель еще нескольких человек. Теперь в комплекте покойников недоставало только нас с ней.
— Я не понимаю, как ты могла согласиться на идиотское предложение прилететь сюда.
— Они меня вынудили. Мне сказали, что если Джеральд жив, я смогу его спасти.
— Ты же знала, что Джеральда нет в живых. Такие порядочные парни обычно умирают молодыми… Молчи. Ван Оппенс хотел сделать из тебя приманку для агентов доминиканской полиции, тебя же обманул, заставив приехать якобы для очной ставки. Но с кем? С кем, если Оливейра и де ла Маса убиты? С запуганной Манагуа? Ее уже научили повиноваться.
— Ее били?
— Да, Гарриэт. Хуана смертельно напугана.
— А ты? Тебе что-нибудь грозит? Они догадываются, кто ты? Ответь же мне, Майк! С тобой ничего не может случиться; это было бы из-за меня, я тебя уговорила… Ты знаешь, я никогда не смогла бы любить Джеральда так, как любила тебя. Ведь я все делала назло тебе, и флиртовала с Джеральдом, и встречалась с ним назло тебе… И вдруг оказалось, что я влюблена, и мы собираемся пожениться…
— Тоже назло мне… А теперь, Гарриэт, прими ванну, тебе нужно как следует отдохнуть. Я кое-что еще должен уладить, и, если успею все сделать, мы улетим отсюда рано утром. Ты мне поможешь.
— Я сделаю все, что скажешь, Майк. Меня все время терзают угрызения совести — зачем я просила тебя помочь… Какой это ужасный народ! Что здесь происходит? На улицах почти никого нет, люди прячутся за занавесками
— Предполагают, что совершено покушение на Трухильо.
Я протянул ей револьвер, который носил в специальном футляре под мышкой.
— Ты умеешь с ним обращаться?
— Кажется, умею… Ударник взведен? А вот предохранитель, верно? Ты этот самый револьвер показывал мне в Нью-Йорке. Ты думаешь, в нас будут стрелять?
— Я думаю только о том, как бы избежать стрельбы. Ты же знаешь, я не люблю развлекаться, стреляя в людей.
Пока Гарриэт была в ванной, я собрал чемоданчик.
Только она оттуда вышла, постучал Эскудеро. Я впустил его в комнату и запер дверь. Я знал, что бой хитер и нахален и его нужно захватить врасплох. Когда мальчишка подошел ко мне поближе, я влепил ему пощечину, потом еще раз ударил по другой щеке.
— Мистер, мистер! — закричал он, заслоняя лицо рукой. — Не бить Эскудеро, мистер!
На этот раз он получил в ухо.
— Ты был боем мистера Мерфи, но сказал, что не был. Я спрашивал, знаешь ли ты его, а ты соврал, что нет. Я спрашивал у тебя адрес Моники Гонсалес, и ты соврал, что не знаешь, хотя относил ей цветы.
— Эскудеро не знать…
— Знать, но врать. Ты также готов был засвидетельствовать, что мистер Мерфи был гомосексуалистом и даже тебя изнасиловал. Обещал ты это полиции или нет?
— Эскудеро…
— Эскудеро скажет всю правду, или мне придется навсегда заткнуть его наглую лживую пасть. Ты работаешь на этих мерзавцев, ты даже рылся в моих бумагах. Ты постоянно сообщал полиции, куда я выхожу, что делаю и когда посещаю свое посольство.
Я еще раз его ударил. Бой отлетел к стене.
— Из тебя вырастет такая же скотина, как и они все. Как зовут офицера, который велел тебе шпионить?
— Не знать, Эскудеро быть хороший бой…
Я вытащил револьвер. Эскудеро съежился в углу. Я снова его ударил.
— Майк, перестань! — воскликнула Гарриэт.
— Замолчи, Гарриэт, — сказал я.
— Мистер, не убивать, мистер…
— Я буду убивать, если не скажешь правды. Не бойся, полиции я тебя не выдам.
— Мистер не обманывать?
— Отвечай теперь на вопросы, мне некогда. Если соврешь — пристрелю.
— Эскудеро сказать правда. Мистер не бить, мистер пустить Эскудеро?
— Хорошо. Как зовут офицера из полиции, которому ты доносил?
— Майор Паулино. Управление полиции.
— Мигель Анхело Паулино. Отлично. Где живет Моника Гонсалес?
— Пласа-дель-Конгрессо, дом семь. Вы идти одна ворота, идти двор, идти другая ворота. Вы подняться один этаж, два этаж.
— Где мистер Мерфи? Где его убили?
— Эскудеро слышать: полиция возить людей дорога до Асуа, там убивать. Эскудеро не видеть такая смерть. Вы не убивать. Эскудеро хороший бой, говорить правда.