Последняя обойма
Шрифт:
Черт с ним, с «жигуленком». Я собирался нанести визит подруге. Кстати, у нее могла обнаружиться и какая-то еда.
Двинувшись к двери, я услышал характерный звук в своем желудке. Я был полон вином, как бурдюк.
Оно весело плескалось во мне. Только мне почему-то все еще не было весело. Я надеялся, что распитое совместно с Ленкой шампанское приведет меня в нужное состояние.
Я вытащил свое булькающее тело на лестничную площадку и со второй попытки попал пальцем в кнопку электрического звонка. Была слышна приглушенная долгая трель. Потом торопливые шаги.
Когда дверь раскрылась,
— Привет.
Мне не ответили. И я понял, что немного поторопился. Я же хотел сказать «привет» Ленке. Но не ее мужу. Вот его-то я видеть как раз не хотел.
Ничего не оставалось, как сделать кислую физиономию и протянуть шампанское этому идиоту с просьбой передать жене... Я не успел этого сделать. Я вообще не ожидал от своего соседа такой прыти.
Секунд десять он набычившись смотрел на меня. А потом рванулся, выставив свою лысеющую голову в качестве тарана. Было довольно странно, что в относительно молодые годы — чуть за тридцать — Ленкин муж почти совсем лишился волос. У него и раньше были большие залысины, а после того как он занялся коммерцией и стал постоянно разъезжать по командировкам (к Ленкиной и моей совместной радости), волосы стали редеть просто катастрофическими темпами.
И вот этот почти лишившийся растительности шар врезался в мое самое чувствительное на тот момент место — живот. Я испугался, что вино сейчас выплеснется у меня изо рта и зальет Ленкиного мужа с ног до головы. Но этого, к счастью, не произошло.
Я просто отлетел к противоположной стене. Я и вжавшийся в мой живот головой Ленкин муж. Потом мы оба упали. Причем моя многострадальная спина... Ей снова пришлось несладко.
Но бутылке шампанского пришлось еще хуже — она разбилась. Что меня очень расстроило. И в расстроенных чувствах я зажал голову Ленкиного мужа под мышкой и легко двинул ему по ребрам. Самую малость. Почему-то он в ответ укусил меня.
— Блин, — сказала подоспевшая Ленка, увидев нас, сидящих в луже шампанского.
— Отлично выглядишь, — пропыхтел я. Это было правдой — она выскочила в полосатом китайском халате. И немного напоминала тигрицу. Молодую, стройную и энергичную. А ее муж — в синих спортивных штанах и черной майке — дергал задом, пытаясь вырваться из моих объятий. И периодически кусался.
— Отпусти его, — со вздохом произнесла Ленка.
— Да, как же! Он меня загрызет.
— Я постараюсь его придержать.
— Ладно... забирай свое сокровище.
Ленка ухватила супруга сзади за штаны, но прежде чем она втолкнула его в квартиру и захлопнула дверь, он успел обозвать меня множеством слов, начинающихся на букву "с".
Будучи в глубине души незлобивым человеком, я лишь помахал ему рукой. И не без труда поднялся на ноги.
Ленка стояла напротив меня, прислонившись к дверям своей квартиры.
— Какой-то он у тебя сегодня злой, — пожаловался я Ленке. — Неужели у меня под мышкой так плохо пахнет?
— Ему кто-то настучал, — сказала она. — Он сделал вид, что уезжает в командировку, а сам вернулся сегодня утром. В пять часов. Надеялся застукать.
— Думаю, он огорчился? По-моему, в пять утра меня не было в твоей постели?
— Он огорчился. И весь день караулил
— Я хотел отдать тебе шампанское. И потом, откуда я мог знать, что в твоем муже взыграли собственнические инстинкты?
— Откуда ты мог знать? Оттуда. — Ее накрашенный ноготь показал мне направление.
— Надо же... — пробормотал я, вытаскивая из-за провода звонка сложенный листок бумаги.
— Я выходила выбрасывать мусор и специально оставила тебе послание, чтобы ты не высовывался пару дней. Где были твои глаза?
— Как-то не заметил...
— Неудивительно. Учитывая, что от тебя несет винищем за километр.
— Откуда ты знаешь? Ты же не обнюхивала меня за километр.
— Ладно. — Ленка устало махнула рукой. Тигрица утомилась разбираться с пьяными самцами. — Пойду успокаивать своего.
— Успехов.
— А ты на самом деле не попадайся ему на глаза ближайшие дни... Пока все не утрясется. Пока он не уедет.
— Я его не боюсь, — отважно заявил я.
— Зато я боюсь. Боюсь, что мне придется воевать с собственным мужем в собственном доме. Дай ему успокоиться. И убери эти осколки с пола...
Когда за ней захлопнулась дверь, я внезапно ощутил тупую пульсирующую боль в груди. Мне стало тоскливо и горько, словно не я только что выпил две бутылки вина. Давно мне так явственно не приходилось осознавать собственное одиночество. За последние три дня я лишился Сидорова, я лишился Макса, а теперь и Ленка объявила меня на некоторое время нежелательной персоной. Конечно, не стоит портить отношения с мужем, который тебя кормит, поит, одевает, обувает и дает деньги на карманные расходы. От меня такого не дождешься.
Вот почему под моими ногами всегда были бутылочные осколки, а не осколки женских сердец.
Хотя... Где-то я прочитал, что самое глубокое падение имеет свою положительную сторону: потом идешь только вверх.
А когда остаешься один, то волей-неволей приходится рассчитывать только на себя. Никто не разделит твою ношу. Никто не решит твои проблемы. Кроме тебя самого.
Я подумал, что в последние недели я слишком беззаботно жил, чтобы помнить эту истину. Теперь я стоял у дверей своей квартиры, мрачный, слегка пьяный и лишенный каких-либо иллюзий.
Теперь я дошел до состояния, в котором можно начинать заниматься делом.
Глава 8
Заведение под космическим названием «Комета», в котором у нас с Гариком должна была состояться встреча, представляло собой нечто среднее между «Макдональдсом» и паршивым советским рестораном середины восьмидесятых годов. Несмотря на евроремонт, официанток в униформе и модернизированное меню с неизбежными гамбургерами и чизбургерами, «Комета» так и не смогла избавиться от ряда недостатков, не способствовавших превращению этого места в модное или хотя бы процветающее. Похоже, что еду здесь готовили из того, что повара не пожелали утащить домой, а официантки с пришпиленными на левую грудь табличками «Маша» и «Валя» передвигались, словно засыпая на ходу. Вероятно, потому, что большинство из них явно перешагнуло сорокалетний возраст.