Последняя Осень Флойда Джеллиса
Шрифт:
ловко себе представлял такое, что пару раз меня даже чуть
не стошнило от турбулентности.
Все время себе что-то представлять — это верный путь
к тому, чтобы однажды свихнуться. Я не хотел бы быть сумасшедшим,
хотя иногда хочется. Особенно когда скучно
и вокруг тихо и душно.
Обычно меня посещают мысли о том, что неплохо бы
сбрендить, когда Я нахожусь в общественном транспорте
или еду в лифте торгового центра. У меня аж скулы сводит,
как
обыватели и просто люди, взорвалось бы воплем из моего
горла.
Я размеренно прыгаю в костюме суровой панды, пою или
мирно лежу на полу. Но мне почему-то стыдно о таком думать,
как будто окружающие знают, что Я задумал, и не готовы
принять этот отжиг.
Может быть, они правы. Хотя, богом клянусь, в моей крови
все-таки хаос. Окажись Я в волшебной стране, то недолго
бы плясал с кубическими существами вокруг их карамельных
домиков. Потому что, когда все чинно и типично, на каком-то
генетическом уровне всегда создается желание поднасрать.
Таковы мы, люди.
И Я один из них.
И Я один из вас.
И вы это прочли.
Я живу в доме с родителями и моим младшим братом.
У меня есть три кошки и своя комната. У меня вся мебель
заклеена коллажами, но атмосфера довольно уютная.
После того как Я окончил школу, Я поступил в Колледж
с намеком на педагогику.
Там Я приблизительно познал методы воспитания детей.
Никогда не знаешь, как может измениться жизнь. Сегодня
ты можешь гулять по улицам, стрелять сигаретки и рвать
груши с деревьев, а уже завтра тебе вдруг скажут, что ты
папа. Понимаете, о чем Я?
Возможно, нет. Да и черт с ним.
Если бы вы спросили меня, чем Я больше всего горжусь,
Я бы с удовольствием показал вам свою куртку. И дело даже
не в том, что это первая куртка, что Я купил себе сам в 18.
Эта куртка имеет свою магическую карму.
И мне почему-то кажется, что она была создана именно
для меня.
Она такая темно-болотная, с капюшоном и мехом, торчащим
на нем. Чумовая и заслуживает всех этих рассказов.
Потому что любой мой сверстник, живущий в нашем городе,
мог показать на меня пальцем и сказать: «Видишь того парня
в куртке? Это Флойд Джеллис!»
В моем маленьком городе, городе, где Я рос, никогда
ничего не менялось.
Мы с моим лучшим другом Мартином всегда мечтали,
чтобы наш город был большим мегаполисом с высокими зданиями,
мостами и скверами. Но здесь была только железная
дорога и захудалый лес, где когда-то водились лоси.
Летом мы бросали камни в товарные поезда,
и пытались найти тыквоголовых, которые, как говорил Мартин,
живут за рекой и выходят ближе к вечеру.
В осеннюю пору нас одолевала школа и ее домашние задания,
а в выходные мы гуляли на городской свалке, где всегда
можно было найти множество странных вещей.
В те времена еще не изобрели Интернет, поэтому самое
шикарное времяпрепровождение в доме было за просмотром
видеокассет. Ну а самое замечательное, что Я и Мартин
всегда делали то, что считали нужным. Сверстники презирали
нас за то, что у нас была свобода, и мы не боялись испачкать
брючки, играя в луже гудрона.
Мы искали привидения в шахтах лифтов, влюблялись
в девчонок и верили в волков-оборотней. Мир был не изучен,
и, по нашим предположениям, дальше должно быть только
круче. Наверное, если бы не Мартин с его верой в мои выдумки,
Я бы замкнулся в себе и просидел бы овощем лет до
семнадцати. Я придумывал совершенно фантастических существ
и рисовал их в школьной тетради. Когда Мартин видел
мои рисунки, он приходил в дикий восторг, потому что
Я мог придать хоть какую-то форму нашему миру, миру,
который был миражом, а может быть, параллельной реальностью.
Так, наверное, и зачинались наши творческие будни. Мы
вели тетради, в которые записывали произошедшие с нами
или выдуманные истории, рисовали комиксы и постоянно
изобретали каких-то монстрообразных врагов, что всегда
почему-то хотели нас поймать и выпотрошить. У нас ничто
не делилось на настоящее и вымышленное, все было фантастически
цельным, и Я был уверен, что, если жизнь — всего
лишь кино, мы — самые главные его герои.
Когда нам исполнилось 16, воздушные замки и скелеты
в шкафах остались в прошлом.
Но теперь у нас была музыка. Она была крикливой, зловещей
и рассудительной.
Я и мой друг Мартин никогда не увлекались чем-то наполовину;
может, именно это вызывало волнение у наших
родителей. Тогда, на краю между детством и взрослой жизнью,
в этом сумасшедшем и кипящем переходном возрасте
Я верил, во что хотел верить. Слишком далеко от всего насущного.
Я хочу быть Куртом Кобейном. Я хочу бить гитары
о головы неверных и страдать от славы в обшарпанной гримерке.
Чем длиннее волосы, тем ты больше в теме. Альтернатива
была нашим фетишем, и плевать, чему это альтернатива.
Примерно с этой философией Я выкурил свою первую
сигарету и хорошенько проблевался.