Последняя песня

Спаркс Николас

Если не считать Уилла...

Ронни покачала головой, гадая, почему никак не может пе­рестать о нем думать. Между ними все кончено, особенно если учесть, что почти ничего и не начиналось. Почему он интересу­ется ею? Ведь они с Эшли были вместе почти два года, а это зна­чит, что такой тип женщин в его вкусе. А Ронни твердо усвоила, что люди не меняются. Им нравится то, что нравится, даже если они не понимают, почему именно. А она ничуть на Эшли не по­хожа.

Никаких обсуждений, никаких споров. Потому что, будь она похожа

на Эшли, она предпочла бы поплыть к горизонту, пока не исчезнет всякая надежда на спасение. Лучше уж покончить с собой сразу...

Но не это терзало ее сильнее всего. Ронни беспокоила ма. Сейчас она узнает об аресте, поскольку отец уже ей звонит. Ма кричит и закатывает истерики. И как только повесит трубку, не­медленно позвонит своей сестре или матери и расскажет о по­следней ужасной выходке Ронни. И конечно, без зазрения со­вести преувеличит ее вину, чтобы свалить на Ронни все грехи. Ма, как всегда, игнорировала нюансы. А в этом случае самой важной деталью было то, что Ронни этого не делала!

Но имеет ли это значение? Конечно, нет! Она почти физи­чески ощущала ярость ма, и от этого становилось дурно. Может, это к лучшему, что она сегодня не вернется домой.

За спиной послышались шаги па. Оглянувшись, она увиде­ла, что он колеблется, не зная, хочет ли она побыть одна. Но все-таки нерешительно сел рядом. И продолжал молчать, наблюдая за идущим к берегу траулером.

— Она очень злилась?

Ронни уже знала ответ, но не могла не спросить.

— Немного, — признался отец.

— Всего лишь немного?

— Почти уверен, что, пока мы разговаривали, она, как Годзилла, громила кухню.

Ронни зажмурилась, представив эту сцену.

— Ты объяснил, что случилось на самом деле?

— Ну разумеется. И подчеркнул, что уверен в твоей невинов­ности. И что ты говоришь правду.

Он обнял дочь за плечи.

— Она успокоится и все рассудит здраво. Как всегда. Ронни кивнула, чувствуя взгляд отца.

— Мне жаль, что ты не сумеешь поехать домой сегодня, — извиняющимся тоном сказал он. — Я знаю, как тебе ненавист­но это место.

— Это не так, — механически пробормотала она и, к соб­ственному изумлению, поняла, что, как бы ни пыталась убедить себя в обратном, говорит правду. — Просто я здесь чужая.

Он грустно улыбнулся.

— Если это послужит утешением, признаюсь: я, когда рос, тоже считал, что здесь чужой. Мечтал о жизни в Нью-Йорке. Странно, но стоило мне уехать, как я стал ужасно тосковать. Можешь назвать это зовом океана.

— Что теперь со мной будет? — спросила Ронни. — Офицер Пит больше ничего не сказал?

— Нет. Только то, что владелица считает нужным подать в суд, поскольку пластинки были ценными и в последнее время у нее возникли проблемы с магазинными ворами.

— Но я этого не делала! — отчаянно крикнула Ронни.

— Знаю, — кивнул отец, — и мы все уладим. Найдем хоро­шего адвоката.

— Но адвокаты дороги!

—

Да. Особенно хорошие.

— А ты сможешь заплатить?

— Не волнуйся, придумаем что-нибудь.

Отец помолчал.

— Можно тебя спросить: почему Блейз так обозлилась? Ты мне так и не сказала.

Будь на его месте ма, она, возможно, не ответила бы. Еще два дня назад, может, и отцу не сказала бы... Но теперь у нее не было причин молчать.

— У нее очень неприятный, отталкивающий, на мой взгляд, бойфренд, и она считает, что я хочу его отбить.

— Что ты подразумеваешь под словами «неприятный и отталкивающий» ?

Ронни ответила не сразу.

Первые семьи уже появились на пляже, нагруженные полотенцами и пляжными игрушками.

— Я видела его прошлой ночью, — едва слышно призналась она, показывая на пляж. — Он стоял вон там, пока я разговаривала с Уиллом.

Отец не пытался скрыть тревогу.

— Но он не подошел ближе?

Ронни покачала головой:

— Нет... но в нем что-то такое... Маркус...

— Может, тебе стоит держаться подальше от этих двоих? Яимею в виду Блейз и Маркуса.

— Не волнуйся. Я не собираюсь больше разговаривать ними.

— Хочешь, я позвоню Питу? Конечно, у тебя не слишком хорошее впечатление от встреч с ним...

— Пока не стоит. И поверь, я вовсе не сержусь на Пита. Он всего лишь выполняет свою работу и сочувственно ко мне от­несся. По-моему, ему меня жаль.

— Он сказал, что верит тебе. Поэтому и поговорил с владе­лицей.

Она улыбнулась, подумав, как здорово говорить с ним по ду­шам. И насколько другой была бы жизнь, останься он с ними.

Она поколебалась, рассеянно пересыпая песок из одной ла­дони в другую.

— Почему ты оставил нас, па? Я достаточно взрослая, чтобы знать правду.

Отец вытянул ноги, очевидно, стараясь выиграть время. Он, казалось, с чем-то боролся, пытаясь сообразить, что можно ей рассказать и с чего начать.

— После того как я ушел из Джульярда, стал гастролировать. Знаешь, это была моя мечта: стать знаменитым пианистом. Так или иначе, прежде чем принимать решение, мне стоило бы боль­ше думать о реальной ситуации. Но я этого не сделал. Не пони­мал, как трудно придется твоей ма. Вот так и получилось, что между нами возникло отчуждение.

Ронни смотрела на отца, пытаясь читать его мысли.

— Но у тебя был кто-то еще, верно? — бесстрастно заметила она.

Отец, не отвечая, отвел глаза. Ронни почувствовала, как внут­ри что-то взорвалось.

— Знаю, — утомленно вздохнул отец, — мне следовало бы сделать все, чтобы спасти наш брак, и теперь мне очень жаль. Куда больше, чем ты полагаешь. Но я хочу, чтобы ты знала: я ни­когда не переставал верить в твою ма и в силу нашей любви. Пусть в конце все вышло не так, как мы ожидали, но каждый раз, видя тебя и Джону, я думаю, как счастлив иметь таких детей.