Последняя реликвия
Шрифт:
Долгий путь и последние тревожные ночи сломили в конце концов и железные силы Гавриила. На заре глаза его сомкнулись, и он заснул как убитый.
Солнце стояло уже высоко, Агнес давно встала, а Гавриил все еще спал глубоким сном. Агнес не решалась его разбудить; она тихонько села у изголовья спящего и задумчиво смотрела на его загорелое лицо. Любовалась им. Черты этого лица были словно высечены из темного мрамора. Агнес оглаживала взглядом высокий, открытый лоб Гавриила, его гордо изогнутые брови, прямой нос. Если верхняя часть лица говорила ей о мужестве и уме любимого ею человека, то небольшой рот и округлый
«Я никогда не видела более красивого мужчины. И теперь он мой, мой! — звучал ликующий голос в ее сердце. — Если бы он знал, как горячо я его люблю! Если бы он знал, с какой радостью сижу я у его изголовья, как я желала бы вечно так охранять его!»
С разным настроением Агнес вспоминала последние дни; то улыбка трогала ее губы, то тень пробегала по лицу. И опять озарялось лицо улыбкой.
«И он мог думать, что я презираю его из-за его сословного положения!.. О, тетушка Барбара, я теперь только по-настоящему понимаю тебя и верю, что ты действительно счастлива, дорогая, ибо что может быть в мире прекраснее, чем всегда жить вместе с любимым человеком! Будь я даже принцессой, наследницей королевского трона в большом государстве, я бы все отдала и поселилась в лачуге, если бы он, он, он меня туда позвал… Со мной случилось чудо; из моей памяти изгладилось все, что не касается его; и во сне, и наяву он всегда у меня перед глазами».
И вдруг Агнес ужасалась:
«Что было бы со мной без него, как бы я перенесла это ужасное несчастье, о котором я теперь едва помню?»
«Мой отец, мой бедный отец, где ты теперь?..»
Но мысли опять возвращались к любимому:
«Как спокойно он спит! Может быть, он тоже видит сон, видит во сне меня? Я в этом уверена. Разве может быть иначе? Ведь он любит меня, он любит меня! Какое счастье испытываю я при этой мысли! Мне кажется — я слышу пение ангелов, вижу, как открывается небо и обращается в прекрасный Рай… Совершаю ли я грех, сравнивая небесное блаженство с земным? Прости меня, милосердный Боже, что я никакое иное счастье не могу ценить выше того, которым сейчас обладаю!..»
Слезы затуманили глаза Агнес. Она стала на колени, и к синему небу вознеслась горячая молитва, исходившая из сердца верующего, нежного, трепещущего от счастья и в то же время от страха потерять это счастье…
В полдень Гавриил и Агнес обедали, сидя на высоком берегу реки Ягала. Агнес спрашивала, Гавриил рассказывал, потом наоборот; говорили обо всем — и о явном, и о тайном, сокровенном, ибо как не доверить тайн самому любимому во всем свете человеку!..
И так увлеклись они беседой, что совсем не заметили всадников, которые приблизились по песчаной почве почти неслышно, скрытые кустарником. Наши путники увидели их только тогда, когда спрятаться было уже невозможно.
Всадники их заметили и поскакали прямо к ним.
— О боже, это мой сон!.. — испуганно воскликнула Агнес.
— Если это шайка Сийма, то мы постараемся подороже продать свою жизнь, — решительно сказал Гавриил, вскакивая. — Где были мои глаза и уши?
— Не укоряй себя, любимый, — просила Агнес. — Нам ведь было так хорошо!
Гавриил
— Бежать теперь уже не стоит. Пешим от конных не убежать — а только показать слабость. Может быть, они нас и не тронут. Я не вижу среди них подлеца Сийма.
— Не вижу его и я… Только не серди их понапрасну! — сказала Агнес умоляюще.
— Боже сохрани!.. — улыбнулся Гавриил, и улыбка его была такая уверенная, что вселила уверенность и в Агнес. — Если противник оказывается сильнее меня, я делаюсь смиреннее ягненка.
— Что-то на тебя не похоже, — улыбнулась и Агнес.
— А я со своей стороны прошу тебя: побольше хитрости и хладнокровия! Я надеюсь, это какие-то беглецы, и они намереваются спросить дорогу. Возможно, это крестьяне, промышляющие грабежом. Попробуем по-свойски договориться. Придется и нам с волками выть по-волчьи: я, конечно, такой же, как они, крестьянин, а ты… согласна ты на время стать моим братом Юри?
— С радостью, брат.
— Вот и прекрасно!..
Гавриил сделал несколько шагов навстречу всадникам.
Их было десять человек, рослых и плечистых, — слишком много против одного. Одеты они были чрезвычайно пестро: богато и безвкусно, как все малограмотные люди, живущие от разбоя. И оружие у них разглядел Гавриил самое разное: мечи и пики, пистолеты и аркебузы, русские пищали, шестоперы; один из незнакомцев даже держал на плече старинный арбалет. Почти все всадники вели за собой на поводу по одной или по две свободные лошади.
— Здорово, земляк! — крикнул на чистом эстонском языке всадник, ехавший впереди, и тотчас же спрыгнул с лошади.
— Землякам рады, — ответил по-эстонски и Гавриил.
Остальные всадники последовали примеру своего предводителя.
Тот не скрывал радости:
— Мы подоспели, кажется, вовремя: у вас стол накрыт, а мы как раз проголодались.
— На здоровье, если только еда придется по вкусу, — сказал Гавриил, гостеприимным жестом приглашая к «столу».
— По вкусу-то придется, только знай подавай! — разгорелись голодные глаза у предводителя; надо заметить, быстрые и цепкие это были глаза. — А кто этот смазливый юнкер?
— Это не юнкер, это мой брат Юри.
— А сам ты кто такой? — глаза незнакомца острыми буравами воткнулись в Гавриила.
— Здешний рыбак. А вы кто?
— Ты много не спрашивай, а подавай-ка лучше есть, — хитро прищурившись, ответил предводитель всадников и тотчас же набросился на еду, которую Агнес тем временем вынула из мешка и разложила на траве.
Предводитель жевал, отламывал хлеб, роняя крошки. И приятели его жадно хватали еду.
— Младший брат бедного рыбака, а одет как юнкер, — глаза уже буравили Агнес. — Или ограбили кого?
— Мы мирные люди. Живем от того, что удастся заработать. Кушайте, друзья, и езжайте своей дорогой.
— Это так, это замечательно, — как-то нехорошо улыбался предводитель, отсекая от окорока изрядный ломоть. — И улов у вас, рыбаки, гляжу, знатный!..
Люди были очень голодны, целый окорок и хлеб вмиг оказались перемолоты их челюстями. На своих радушных хозяев они почти не обращали внимания. Из нескольких слов, которыми эти люди обменялись между собой, Гавриил понял, что они составляют часть более крупного отряда, который недавно совершил набег на Вирумаа, и что вожака их зовут Андрее.