Последняя тайна
Шрифт:
Прижав к себе табличку, достал из куртки спутниковый телефон и нажал номер, записанный в адресной книге. Мгновение спустя ему ответил Эли Лэддингтон, и Ричард сказал:
— Все готово.
— Странное дело, — произнес Томас Уайетт.
Коттен смотрела в окно, погруженная в свои мысли. Мимо полной луны проплывали облака. Она обернулась к Уайетту.
— Ты о чем?
— Туман, — ответил он. — Странно, что в таком засушливом месте — туман, да еще так низко.
Она увидела в лунном свете, как вдоль
Острый страх пронзил ее, вытолкнув воздух из легких:
— Останови машину!
Уайетт ударил по тормозам, во все стороны полетели клубы пыли и комья земли. И в тот же миг туман поглотил машину, окутал ее пеленой, которая, казалось, была такой же твердой, что и окрестные скалы. Тускло светили лишь лампочки на приборном щитке. А снаружи в окна давила серая стена.
— О господи, — пробормотала Коттен, вжимаясь в сиденье. — Только не это!
— Ты о чем? — не понял Уайетт.
— Останови его! — заорала она, сжав руки в кулаки, крепко зажмурившись и часто дыша.
Туман отыскал ее.
И вдруг исчез. Исчез так же быстро, как и появился.
Мария и Ричард Гапсбурги стояли под пустынным небом у входа в руины. Мария смотрела на туман — он собирался у ног и кружился. Вскоре он стал таким густым, что нельзя было разглядеть землю. И вдруг она увидела их — крохотные булавочные головки света; они двигались вдоль размыва — скользили мимо стен и утесов. Их становилось все больше — сотни, тысячи, они кружились, сверкали, складывались в разнообразные фигуры и двигались к Марии и ее мужу.
— Ричард, что творится? — крикнула она. — Кто это такие?
— Тише, — сказал он. — Ничего не бойся.
Она смотрела на мужа — он вытянул вперед руки с хрустальной табличкой. Светлячки окутали его руки, образовали сияющий круг, закрывший табличку. Их сияние стало таким ярким, что ослепило Марию. Исходящий от светлячков жар опалил ее лицо, а их гудение стало громким, как рев.
И тогда она поняла, что находится среди полчищ демонов.
А в четверти мили от них, на вершине узкой скалы, уставившись в мощный бинокль, лежала на животе Темпест Стар.
— Ни хрена себе, — пробормотала она. Обернувшись к своему фотографу, который лежал рядом, спросила: — Ты это снял?
— Клянусь твоей сладкой попкой, — ответил тот, не отрываясь от камеры ночного видения.
Пустыня Гуака
— Может, все-таки объяснишь, что произошло? — спросил Томас Уайетт, осторожно ведя машину по изрезанному дну размыва. Было едва за полночь, и луна ярко освещала дорогу.
Коттен глубоко вздохнула, глядя на проплывающие мимо острые края утесов.
— Той ночью в Андах, незадолго до того, как все погибли, стоянку буквально накрыл густой туман. На такой высоте всегда бывает туман,
— Но ведь сейчас ничего не случилось, Коттен. Это был просто туман — естественное природное явление.
— В пустыне? Даже ты сказал, что это странно.
— Значит, сегодня воздух более влажный, чем обычно. Но если туман в пустыне — редкость, это еще не значит, что происходит что-то сверхъестественное.
Коттен отвернулась.
— Мистер Уайетт…
— Томас.
— Хорошо. Томас, я понимаю, что ты выполняешь свою работу и пытаешься заставить меня, сумасшедшую истеричку, мыслить рационально. Да, я видела в Перу такое, что можно назвать меня сумасшедшей. И не надо объяснять, что такое сверхъестественные явления. Кому, как не мне, знать, что это. Как минимум ты мог бы признать за мной право дергаться из-за того, что напоминает о той ночи в Перу. А вместо этого я чувствую себя дурой. И я вовсе не восторге от…
— Коттен, — перебил Уайетт, — это не так. Я не говорил, что ты сумасшедшая, и не хочу, чтобы ты чувствовала себя дурой. Я просто хотел смягчить неприятную ситуацию. Если тебе показалось иначе, прости меня, пожалуйста. Джон Тайлер заверял, что…
Внезапно Коттен наклонилась вперед.
— Что там впереди, свет? Похоже, кто-то ходит с фонариком.
В сотне ярдов впереди на секунду появился и тут же пропал слабый огонек.
Уайетт потянул за ручной тормоз, чтобы остановить внедорожник, не зажигая задних габаритов. И заглушил мотор.
— Нам нельзя ехать дальше. Даже при наших черепашьих темпах звук мотора слышен за милю. — Он вытащил из бардачка два фонарика и снял со щитка прибор спутниковой навигации. — Остаток пути проделаем на одиннадцатом номере.
— Что? — не поняла Коттен.
— На своих двоих, значит. — Он сунул ей фонарик, протянул руку и выключил подсветку салона. Затем вышел из машины. — Шагай потише, — прошептал он Коттен. — И не включай фонарь без крайней необходимости.
Коттен смотрела на ночную пустыню, и по коже пробежали мурашки. Очень хотелось отыскать Гапсбургов и получить доказательства существования хрустальных табличек, но и страшно было не меньше. А сильнее всего тревожило упоминание дочери падшего ангела. И почему она решила, что битва закончилась три года назад, когда ей довелось столкнуться со злом — страшным, несказанным злом? Неужели она поверила, что падшие ангелы просто так сдадутся и сойдут со сцены? Нет, они не забудут, что именно она помешала им клонировать Христа с помощью ДНК из Святого Грааля. Она не позволила им осуществить нечестивое Второе пришествие. Ей никогда этого не простят. Когда Ячаг дал ей имя Майта — Избранная, — она должна была понять, что битва не закончена. Она действительно избрана. Договор, который ее отец заключил с Богом, нельзя нарушить. Она должна с этим смириться. Но холод ночного каньона пронизал ее насквозь, заморозил ее мужество и наполнил душу страхом.