Последняя телеграмма
Шрифт:
Когда начал осматривать письменный стол, тут было от чего ахнуть. В одном из ящиков он увидел фотокарточку. Увидел и не поверил своим глазам. На побледневшего Брауэра в упор смотрели фашистские главари, и среди них - Отто Егер. С нервной дрожью в руках перевернул фотокарточку. Размашистым, волевым почерком по всей ширине фотографии шла надпись: «Отто Егеру. За верную службу великой Германии и фюреру. Хайль!» - и подпись: «Гиммлер. 20 июня 1943 года».
Брауэр на какое-то мгновение застыл в нерешительности, соображая, что ему делать. Затем лихорадочным движением положил
– Все тихо?
– почему-то шепотом спросил Брауэр Клибера, когда очутился около него.
– Да.
– Слава богу, - облегченно произнес Брауэр.
– На тебе лица нет. Что случилось?
– Ничего.
Брауэр и Клибер вернулись в гестапо.
Брауэр решил оказать внимание Ратнеру, поскольку тот был в хороших отношениях с Егером. Позвонил ему на работу. Ему ответили, что он еще здесь не появлялся. Позвонил на квартиру. Молчание. Позвонил Шульцу. «Вот я его сейчас ошарашу», - мелькнуло в голове Брауэра, и он улыбнулся от. удовольствия. Телефон Шульца молчал. Брауэр в сердцах бросил трубку:
– Черт возьми. Поехали.
– Куда?
– К Шульцу.
Пока они ехали, Брауэр перебирал в мыслях все, что было связано с Отто Егером. И впервые Брауэр почувствовал угрызения совести. Где-то он перегнул палку, заподозрив своего же коллегу черт знает в чем. Опять излишняя подозрительность чуть не подвела его. Впрочем, он действовал во имя безопасности рейха и в случае чего сможет этим обстоятельством прикрыться. Так, успокаивая себя, решил Брауэр и тут же подумал: «А как быть с той бумагой, где племянник герцога Егера, Отто Егер, лежит в госпитале, а этот Егер спокойно разгуливает здесь? Банальная ошибка, допущенная по небрежности. А если все же не ошибка?
– вдруг снова поползли в голове подозрения.
– На всякий случай заполучу фотокарточку и пошлю для опознания. За это меня никто не убьет, - окончательно успокаиваясь, решил Брауэр. Его мысли затем вернулись к Ратнеру: - Везет пьянице. Как же он вышел на Егера? Ах да, через Матильду». При воспоминании о Матильде его снова охватила тревога. Вспомнились детали разговора с ней, он вроде бы себя вел не очень навязчиво и вряд ли, даже если она рассказала Егеру, тот что-либо заподозрил.
По пути Брауэр заехал на квартиру к Ратнеру. Однако, сколько ни звонил в квартиру, ему никто не ответил. Дернул дверь. К его удивлению, она открылась. В дальней комнате он застал Ратнера, распластавшегося на ковре. «Опять нализался», - с презрением подумал было Брауэр, но тут же усомнился в этом: лицо Ратнера было залито кровью. На ковре валялась пустая бутылка коньяка, рядом - пистолет - парабеллум. Брауэр медленно подошел к столу, обнаружил на нем записку. «Виноват во всем сам. Прощайте!» - прочел Брауэр.
Он долго вертел записку в руках. Внимательно осмотрел письменный стол, но ничего подозрительного больше не обнаружил. Тогда он судорожно схватил телефонную трубку. Абонент не отвечал. Брауэр набрал номер дежурного офицера.
– Где господин Шульц?
– рявкнул Брауэр в трубку.
– Кто его спрашивает?
– Брауэр, черт возьми.
–
– Немедленно соедините меня.
– Приказано не беспокоить его, - последовал ответ.
– Свинья!
– И Брауэр со злостью бросил трубку.
Он бегом, как только мог, спустился со второго этажа и, запыхавшись, резко дернул дверцу машины.
– Быстро к Шульцу!
– приказал он.
– Мне пора возвращаться, - робко произнес Клибер.
– Пока не повидаешься с Егером, никуда тебя не отпущу.
– Ты можешь мне сказать, что происходит?
– спросил Клибер, трогая с места машину.
– Я многое бы отдал, чтобы это знать. Давай нажимай на газ. Быстрей!
Охраняемый объект находился в двадцати километрах от города. Единственное шоссе, ведущее к объекту, было забито молокоцистернами. У подножия гор паслись крупные стада коров.
Ныряя между цистернами, машина мчалась к объекту. Через полчаса она остановилась у ворот.
– Подожди здесь. Я сейчас вернусь, -- сказал Брауэр, выходя из машины.
Он предъявил пропуск часовому, направляясь к главному зданию. При появлении Брауэра дежурный офицер вскочил с места, ожидая распоряжений.
– Кто у господина Шульца?
– Штандартенфюрер Егер.
– Давно?
– переводя дыхание, спросил Брауэр.
– Полтора часа, - ответил адъютант, взглянув на часы.
– Телефоны переключены на вас?
– Никак нет.
– Я звонил полковнику, но его телефон не отвечает. Почему?
– Не могу знать.
– Адъютант должен все знать, на то он и адъютант, - буркнул недовольным голосом Брауэр.
– Доложите, что я прибыл по срочному вопросу,
– Он приказал...
– начал было адъютант.
– Доложите, - потребовал Брауэр.
К удивлению шефа гестапо, дверь кабинета Шульца оказалась заперта.
– Постучите, - раздраженно сказал Брауэр,
– Не положено, - ответил адъютант.
Брауэр, зло глядя на адъютанта, постучал в косяк костяшками пальцев.
– Кому там не терпится?
– раздался голос за дверью.
– Господин Шульц, это Брауэр. У меня срочный вопрос.
– Подождите, - последовала команда.
Брауэр сел на диван, заметив на лице офицера потухающую улыбку. «Скотина», - подумал он.
Минут через десять в приемной раздался звонок.
– Прошу вас, господин Брауэр, - сказал адъютант, предупредительно распахивая дверь.
– Как раз вас-то и не хватало, - улыбаясь, заметил Егер, закрывая дверь за Брауэром.
XXIII
Генерал Фролагин сидел в своем кабинете. На столе перед ним лежал лист бумаги. Он, словно завороженный, не сводил с него взгляда. Глубокая складка перерезала лоб. В кабинете почти беспрерывно звонили телефоны. Он не отвечал. Сейчас было не до них. Перед его глазами предстал разведчик - подполковник Серов. Как будто это было вчера. Вот здесь, в этом кабинете, он вручал ему орден Красного Знамени за успешно проведенную операцию в оккупированной фашистами Чехословакии, и здесь же состоялся с ним последний разговор перед его отъездом к Жаворонку...