Последняя телеграмма
Шрифт:
– Какое? Мне нужна только правда.
– Я ему немного... задолжал... и не успел возвратить.
– Вот видите, а если Лотт - враг рейха?. Больше того - агент иностранной разведки? Ведь не случайно он пытался скрыться после задержания фотографа. Тогда что?
– На слове «пытался» Егер сделал особый акцент и при этом заметил, как Ратнер побледнел.
– Клянусь, - начал было он, но, спохватившись, замолк.
– Помогите... Век буду вашим рабом, помогите, - умоляюще произнес Ратнер.
– Садитесь. Обсудим обстановку, - предложил Егер, обдумывая, с чего начать разговор.
Ратнер тем временем дрожащими
– Возьмите себя в руки. И расскажите подробно ваш разговор в гестапо, - приказал Егер.
– В гестапо? Ах, да, у Брауэра...
– начал Ратнер.
– Он все время допытывался о моих взаимоотношениях с Лоттом, спрашивал, знал ли я его, как познакомился, встречался ли с ним и где... Намекал на неприятности... Да, да, на неприятности. И тут же предложил мне сделку: он не даст хода имеющимся на меня сомнительным материалам, а я за это должен сделать... слепки ключа к сейфу шефа... Я согласился...
– Грубо, но зато наверняка, - заметил Егер.
– Еще чем интересовался у вас Брауэр?
– спросил Егер.
– Ничем больше. Клянусь честью.
– Прямо скажу, ваше положение не из приятных... Однако попробуем что-нибудь придумать.
– Егер встал, начал медленно прохаживаться по комнате. Так продолжалось несколько минут, и все это время Ратнер не сводил с него тревожного взгляда.
– Вы заслуживаете презрения, но я попробую уладить ваше дело. И сделаю это только ради Матильды, - наконец нарушил молчание Егер. При этих словах Ратнер подскочил со стула, но Егер с осуждением посмотрел на жалкого визитера.
– Мне нужно в конфиденциальной обстановке встретиться с вашим шефом, а затем уже с Брауэром. Для этого мне необходим пропуск к Шульцу. Надеюсь, вам это не доставит особых хлопот?
– Право подписи на пропусках имеет только Шульц, однако я постараюсь.
– Хорошо. Передадите его Матильде. И больше ко мне не приходите. И, наконец, последнее. Нарисуйте схему расположения охраняемого объекта и как туда пройти. Вот бумага и карандаш.
– Извините, штандартенфюрер, я сейчас в таком состоянии...
Егер уловил в голосе Ратнера нотки неуверенности.
– Делайте, что вам говорят.
Ратнер принялся старательно чертить план расположения объекта. Он долго сопел над ним.
Егер терпеливо ждал.
– Когда лучше застать у себя шефа?
– спросил он.
– Во второй половине дня, с четырнадцати до восемнадцати часов. До обеда он находится, как правило, в районе хранилища, - последовал ответ Ратнера.
– Понятно. Если я завтра получу пропуск, то сразу же поеду к нему. Думаю, что при данной ситуации нельзя дальше откладывать.
– Да, да, вы правы, надо спешить. Я вам очень благодарен.
– Не стоит благодарности, господин Ратнер. Кстати, зачем Брауэру потребовались слепки ключей от сейфа, он вам не объяснил?
– Не сказал. Но я-то понимаю, о чем идет речь. Только у него и шефа находится по экземпляру ключей от потайного сейфа в кабинете Шульца, где находится кнопка... на особый случай. Думаю, что он свой экземпляр ключа потерял на охоте - он часто на это место потом ездил и что-то искал. Наверное, боясь огласки и неприятностей по службе, решил таким образом его восстановить.
– А вы начали
– Особый случай... А вы не догадываетесь, для чего эта кнопка?
– с безразличным видом спросил Егер, играя на самолюбии и таким образом подталкивая Ратнера на откровенность.
– Хранилище заминировано и в момент угрозы нападения или захвата его можно фью... и все по-ле-тит к чертям.
– Ратнер выбросил обе руки вверх и едва не свалился с кресла.
– Знакомое дело, - подавляя радость, заметил Егер.
– Еще есть ко мне вопросы?
– Н-нет, никаких.
Егер проводил Ратнера до выхода.
XIII
На следующий день к Егеру наведался профессор. Егер никак не мог отделаться от мысли, что он где-то его видел. Но где? Профессор был вежлив и предупредителен. Он тщательно осмотрел Егера, проверил давление, прослушал сердце и пульс, помял живот, постучал пальцем по коленкам. И чем тщательнее он старался познать состояние больного, тем больше Егер мучился вопросом: где он мог видеть профессора? Этот характерный взлет бровей, слегка с горбинкой нос, глаза навыкате и... бакенбарды. Бакенбарды?! И вдруг словно молния обожгла его. Он вспомнил: ведь это вылитый портрет, нарисованный Лоттом, Да, да, Лоттом. Это тот самый «профессор», который, очевидно, выполняя задание гестапо, имел подход к Лотту. От этой догадки у Егера сильнее забилось сердце. Что это все означает? Старый прием гестапо или же простое, хотя и странное, совпадение, которое не должно волновать Егера?
– У меня к вам несколько вопросов, господин штандартенфюрер, - наконец сказал «профессор».
– При каких обстоятельствах вы получили контузию?
Егер понял направленность вопроса «профессора», ответил:
– Выполняя задание, наскочил на мину, и меня подняло воздушной волной. Очнулся только в госпитале. И с тех. пор меня преследуют адские головные боли, вплоть до потери сознания.
– Понятно. Что вы принимали?
– «Профессор» внимательно осмотрел все лекарства, которые показал ему Егер, и сказал: - Мне добавить к тому, что у вас имеется, нечего. Могу только порекомендовать постоянно бывать на воздухе и избегать острых эмоций.
– Благодарю вас, профессор. Я так и поступаю.
– Вот вам мой телефон, и я всегда к вашим услугам. Правда, через неделю я отбываю, но время еще есть.
Однако «профессор» не спешил уходить.
– Впрочем, я выпишу вам рецепт, в трудную минуту это лекарство облегчит ваше состояние.
– «Профессор» начал ощупывать свои карманы, разыскивая ручку.
– Куда же она запропастилась?! Позвольте воспользоваться вашей?
– обратился он к Егеру.
– Пожалуйста.
«Профессор» проворно подошел к столу, взял авторучку, выписал рецепт.
– Прекрасная ручка, - не удержался он от похвалы.
– Перо немного барахлит. Между прочим, приобрел здесь, - откликнулся Егер.
– Никогда бы не подумал, что в такой провинции может оказаться «Паркер».
– Вам повезло, - откликнулся «профессор».
– Почему?
– удивился Егер.
– Магазин закрыт, владелец, говорят, скрылся.
– Выходит, обанкротился. Жаль, а я только собрался заменить ручку.
«Профессор» ничего на это не ответил. Молча откланялся и ушел.