Последняя загадка парфюмера
Шрифт:
Глебу Лиза смогла дозвониться уже сидя в самолете.
– Алло, Глеб! Наконец-то я до вас дозвонилась… Я вылетаю через двадцать минут. Вы меня встретите?.. Хорошо. Мне нужно вам кое-что сообщить… На часах, которые стоят в лаборатории монаха-алхимика, есть надпись. ULTIMA NECAT… Подождите, не перебивайте. Так вот, это окончание фразы, начало которой Брокар зачем-то закрасил. Полностью фраза звучит так: Omnes vulnerant, ultima necat. Это значит – «все ранят, последний – убивает»… Алло, вы слышите? Алло,
Связь прервалась. Телефон мелодичным перезвоном оповестил Лизу о севшем аккумуляторе, и дисплей потух.
– Сдох, сволочь, – констатировала Лиза и, сердито хмыкнув, сунула аппарат в сумку.
2
До прилета самолета оставалось чуть меньше часа. Корсак отошел от электронного табло аэропорта, сел на скамью и достал из сумки подсвечник, полностью очищенный от парафина. Женщина в красном болоньевом плаще, сидевшая рядом, покосилась, нахмурилась и поближе пододвинула к себе сумку.
Глеб повернул к себе подсвечник той стороной, где на тельце одной из змеек была выгравирована надпись:
Итак, это первая часть фразы, окончание которой Лиза обнаружила на часах епископа Феофила.
Глеб потер пальцами лоб. Дельные мысли никак не хотели приходить в голову. Глеб снова провел пальцем по надписи. OMNES VULNERANT. «Все ранят».
Угрожающая фраза. Больше годится для кинжала, чем для простого подсвечника. Глеб представил себе, что держит в руке не подсвечник, а кинжал, и сделал плавный жест, словно вонзал лезвие кинжала в чью-то плоть.
– Кого же ты должен ранить, приятель? – тихо проговорил он, обращаясь к подсвечнику. – В чье бренное тело ты должен войти?
Продолжая держать перед собой подсвечник, журналист рассеянно посмотрел на женщину в красном плаще. Женщина опасливо покосилась на Глеба, затем, видимо решив больше не искушать судьбу, встала и пересела на другую скамью.
– Войти… В тело… – задумчиво бормотал Глеб. – Войти…
Внезапно в голову ему пришла мысль. Он достал из кармана брелок, выщелкнул маленькое лезвие и принялся отвинчивать бронзовый болтик, с помощью которого змейки крепились к круглой чаше основания. Отвинтив, он вытряхнул болтик из паза на ладонь и осторожно отделил чашу от змеек. Затем облизнул пересохшие от волнения губы, улыбнулся и тихо пробормотал:
– Вот оно что! Ах вы мои милые змейки.
Он поднял голову, посмотрел на женщину в красном плаще и весело ей подмигнул. Женщина вскочила со скамьи, схватила сумку и резво засеменила прочь, бубня под нос что-то сердитое про «расплодившееся хулиганье».
Встреча получилась бурной. Лиза Фаворская распахнула объятия и громко воскликнула:
– Боже мой, как же я соскучилась!
Глеб обнял Лизу и смущенно посмотрел по сторонам.
– Вы всегда так громко выражаете свои чувства? – спросил он.
– Конечно! – с улыбкой
– Про надпись на часах?
– Да.
Глеб кивнул.
– И что вы обо всем этом думаете? – спросила Лиза.
– Думаю, что вы умница! Помните, я рассказывал о Романове? Бывшем парфюмере, который преподает биохимию? Так вот, в свое время он купил несколько вещиц, принадлежавших Брокару. Среди них был и подсвечник в виде двух переплетенных змеек.
– Как на картине Тильбоха? – мгновенно вспомнила Лиза.
– Да. Но самое главное: на подсвечнике есть надпись – OMNES VULNERANT. «Все ранят».
– Постойте… – Лиза на секунду задумалась, и вдруг глаза ее широко распахнулись. – Это что, первая часть фразы?
– Да, – ответил Глеб, с удовольствием разглядывая удивленное лицо девушки. – Я думаю, подсвечник – ключ к тайнику. А теперь подумайте и скажите мне – где, по-вашему, находится замок, который открывается этим ключом?
– Неужели там, где вторая часть фразы? – сказала Лиза. И вдруг прикрыла рот пальцами и, вытаращив глаза, прошептала: – В часах?
– А где, по-вашему, находятся эти часы? – снова спросил Глеб.
– На Мытной? В особняке Брокара?
Глеб улыбнулся и кивнул.
– Петя Давыдов не видел этих часов, но каким-то образом разгадал загадку, – сказал он. – Поэтому-то он и бормотал свою идиотскую «считалку» про башенные часы. Уж полночь бьет на башенных часах! Они шаги отсчитывают смерти! Я бы и сам разгадал, если б не был таким олухом.
– Но мы с вами видели часы, – возразила Лиза. – И в них не было ничего особенного. И ничего похожего на замочную скважину тоже.
– Да ну? – усмехнулся Глеб. – А вы вспомните окончание фразы. «Последняя – убивает». Последняя минута. Понимаете?
На лбу Лизы появилась тоненькая морщинка.
– Кажется, я поняла. Вы говорите про то отверстие на циферблате перед цифрой «XII»? А ведь правда. Какая же я дура, что сразу не догадалась!
Глеб вздохнул:
– Не вы одна. Если бы на свете существовало международное общество олухов, нас бы с вами выбрали его почетными членами.
Лиза схватила Глеба за руку и потащила его к выходу:
– Идем скорее!
– Куда? – удивился Глеб.
– Как куда? На Мытную! В дом Брокара!
– Что, и даже кофе не попьем?
– К черту кофе! Нас ждет клад!
3
Лиза широко улыбнулась Инне Львовне и проворковала сладким голосом:
– Здравствуйте, Инночка Львовна! Вы нас помните? Мы заходили к вам несколько дней назад.
Инна Львовна посмотрела на Лизу поверх очков в роговой оправе. Перевела взгляд на Глеба. Усмехнулась: