Последняя женщина в его жизни
Шрифт:
— Хотите услышать подробности, дорогой?
— Ну, раз уж вы здесь…
— Это платье стоило мне бешеных денег. Копия «Орбаха» [25] по оригиналу Живанши, черное с блестками и с вырезом до пупка. Я хочу получить его назад! Уверена, что его украли. Такое платье не теряют — во всяком случае, я.
Ее речь сопровождалась энергичными жестами и позами, от которых Эллери почувствовал усталость.
— Вероятно, этому есть простое объяснение, мисс Уэстон. Когда вы видели платье последний раз?
25
«Орбах» —
— Вчера вечером я надевала его к обеду. Джонни любит соблюдать формальности, когда в доме женщины, даже если это его бывшие жены.
Очевидно, она намеревалась вытянуть что-то из Джонни-Би в этот уик-энд — а может, и все три… Эллери постарался выбросить это предположение из головы. Ведь он не расследует дело, да и дела никакого нет. Или есть?
— Перед тем как лечь спать, я повесила платье в свой стенной шкаф, и утром, когда я одевалась, оно еще висело там. Но когда я поднялась после завтрака, чтобы переодеться, платья уже не было. Я обыскала всю комнату, но оно исчезло.
— Кто еще находится в доме?
— Эл Марш, разумеется, Джонни и две других бывших жены — эта бродяжка Кемп и Элис Тирни, деревенщина из Райтсвилла, — не знаю, что Джонни в ней нашел… Да, и двое из города — как бы горничная и дворецкий, но вчера вечером они отправились домой, когда все убрали. Утром они вернулись, и я спросила обоих о моем платье. Они посмотрели на меня так, словно я из ума выжила.
«Если один из них Моррис Ханкер, беби, — усмехнулся про себя Эллери, — ты еще ничего не видела».
— А других вы расспрашивали?
— По-вашему, я прямиком из страны дураков? Что хорошего из этого бы вышло, дорогой? Тот, кто стянул платье, стал бы это отрицать, а остальные… о, это было бы слишком неловко! Не могли бы вы найти для меня это платье, не поднимая суеты? Я бы сама пошарила в спальнях Марши и Элис, но меня бы наверняка застукали, а я не хочу, чтобы Джонни думал… Ну, вы понимаете, что я имею в виду, мистер Квин.
Эллери понятия об этом не имел, но кивнул из вежливости. Что касается инспектора, то он наблюдал за Эллери, как психиатр за пациентом, который то ли свернется в позе зародыша, то ли бросится на врача.
— Больше у вас ничего не пропало?
— Нет, только платье.
— Мне кажется, — сказал инспектор Квин, — что его по какой-то причине позаимствовала мисс Кемп или мисс Тирни, и если вы спросите у них…
— Вижу, вы ничего не знаете о парижских фасонах, инспектор, — протянула модель-актриса. — Такое платье — как картина Рембрандта. Его нельзя надеть, не выдав себя. Так зачем же его красть? Вот в чем тайна.
— Как насчет горничной? — спросил Эллери.
— Этой бочки? В ней пять футов два дюйма роста и двести фунтов веса.
— Я подумаю, что могу сделать, — пообещал Эллери.
Одри Уэстон разыграла сцену ухода соблазнительно и эмоционально, оставив за собой аромат духов «Мадам Роша». Как только она удалилась, инспектор рявкнул:
— Не вздумай, Эллери, портить свой и мой отпуск поисками какого-то дурацкого вечернего
— Но я обещал…
— Значит, ты не сдержишь слово, — прервал инспектор, усаживаясь с местной газетой, которую Эллери купил в Хай-Виллидж.
— Мне казалось, ты собирался вздремнуть.
— Эта бабенка вышибла из меня весь сон. Надеюсь, больше нас не потревожат.
Но надежда оказалась тщетной. В тринадцать минут второго в дверь снова постучали, и глазам Эллери представилось видение, состоящее из округлости, изгибов и натуральных рыжих волос. Видение отличалось солидными размерами. Женщина была почти такой же высокой, как Эллери, и с фигурой шоу-герл, танцующей в задних рядах, — с длинными мускулистыми ногами, крутыми бедрами и бюстом мэнсфилдских [26] пропорций. Для пущего эффекта она набросила пальто поверх трусиков и бюстгальтера, демонстрируя изрядную долю прелестей. Зато пламенеющие волос были скромно повязаны косынкой.
26
Мэнсфилд — гора на севере штата Вермонт.
— Вы Марша Кемп, — сказал Эллери.
— Откуда вы знаете? — отозвалась посетительница глубоким, хриплым, чисто нью-йоркским голосом — из самого сердца Бронкса, догадался Эллери. В ее зеленых глазах сверкал гнев.
— Я получил заблаговременное описание, мисс Кемп, — усмехнулся Эллери. — Входите. Это мой отец, инспектор Квин из нью-йоркского полицейского управления.
— Дедуля, легавый — как раз то, что мне нужно! — воскликнула Марша Кемп. — В жизни не догадаетесь, что со мной случилось! Да еще в доме Джонни-Би!
— Что именно? — осведомился Эллери, игнорируя взгляд отца.
— Какой-то гад спер мой парик!
— Ваш парик? — невольно переспросил инспектор.
— Зеленый парик! Этот кусок пакли обошелся мне в полтораста баксов! Сегодня утром я спустилась к завтраку или ленчу — не знаю, как это называется, — а когда поднялась, парика как не бывало! Можете себе представить? Я чуть с ума не сошла от злости. Мне нужно выпить. Чистый бурбон, малыш Квини, и поскорее!
Эллери налил ей порцию бурбона, способную заставить пошатываться кентуккийского полковника. Женщина выпила его залпом, как молоко, и протянула стакан. Эллери налил вторую порцию, и она схватила стакан сильными руками.
— Когда вы последний раз видели ваш парик, мисс Кемп?
— Вчера вечером я надевала его к обеду с зеленым платьем из ламе. [27] Джонни нравится, когда его женщины ходят разодетыми в пух и прах. Парик был на моем туалетном столике, когда я спускалась сегодня утром, а когда поднялась, он словно испарился. Не знай я, как Джонни ненавидит скандалы, я бы распотрошила весь багаж этих сучек! Можете потихоньку отыскать мой парик, Эллери? Так, чтобы Джонни не знал?
27
Ламе — орнаментальная ткань с вплетением металлических нитей.