Последствие
Шрифт:
Синяки, которые всё ещё красовались на нём могли это доказать.
Его друзья оттащили меня прежде, чем я смог нанести реальный ущерб. А потом они ударили в ответ. Трое против одного — не слишком большие шансы. Даже для меня. К счастью, Оз вмешался до того, как они успели меня убить.
У меня тоже были синяки, которые могли это доказать.
— Её ещё не приняли, — напомнил Леон всей комнате. Это был самый трепетный человек, которого я когда-либо видел.
Мы с Озом одновременно повернулись к нему.
— Только потому, что Пахан не хочет делать татуировку
Глаза Леона сузились. Это было интересно. Я не думал, что у этого ублюдка хватит духу не впутывать свою дочь в эту жизнь. Казалось, он вовлекал ее в неё при каждом удобном случае.
Хотя и не он толкнул её перед Паханом. Это был я.
Теплое чувство выполненного долга поселилось в моей груди. Даже боссы были впечатлены тем, как быстро я организовал их последнее задание. Теперь ничто не могло оторвать меня от синдиката. Или от Кэролайн Валеро. Наше будущее было связано воедино, как клубок узлов, которые невозможно было развязать.
Взгляд Леона переместился на меня. Я понял, что улыбаюсь, и быстро провел холодной рукой по лицу, стараясь избавиться от эмоций.
— Ей повезло, — услышал я, как Оз сказал Леону, когда я оставил мужчин наедине с их разговором. — Она будет очень ценна для братвы.
Я подумал о том, чтобы остаться и послушать остальную часть их разговора, но мне не терпелось найти Кэролайн до того, как Леон закончит. Я сбросил пальто и бросил его в изножье кровати, прежде чем снять ботинки и схватить свежую рубашку. Я сорвал с себя мокрую одежду и закрыл за собой дверь, изо всех сил пытаясь надеть чистое и одновременно двигаться.
Мои волосы встали дыбом, влажные и растрепанные из-за мокрого снега. Я попытался пригладить их, пробежав по ним пальцами, когда завернул за угол в комнату отдыха в подвале.
От её вида у меня сдавило грудь, и ноги совсем остановились. Она сидела на бильярдном столе и смеялась, пока Гас развлекал ее нелепыми шутками. Ее короткие волосы были заправлены за уши, за исключением одного соблазнительного локона, который спадал ей на глаза.
Она была молода. Я понимал это.
На три года моложе меня. Но также она была самым прекрасным созданием, которое я когда-либо видел. Весь мой мир казался мрачным, как ледяной день снаружи. Кроме неё. Она была светом, которого я никогда прежде не видел. Она была чистой, невинной и прекрасной, чем-то таким к чему мне никогда раньше не дозволялось прикасаться.
Я поцеловал ее в ту ночь, когда мы встретились на складе. С тех пор она не могла смотреть мне в глаза. Часть меня сожалела, что я поставил ее в такое неловкое положение. Еще меньшая часть меня сожалела о том, что я заставил ее сделать то, что она сделала, прежде чем я поцеловал ее.
Эти осколки доброй человечности были раздавлены более сильными желаниями во мне. Я хотел заявить на нее права. Я хотел отметить ее как свою. Я хотел заставить ее полюбить меня. Я хотел, чтобы она так же заботилась обо мне, как и я о ней.
— О, привет, чувак, — беспечно сказал Гас, когда поймал меня, стоящего в дверях.
Кэролайн обернулась,
— Сойер, — прошептала она. Ее глаза расширились, и она облизнула губы. Я удивил её.
Мои губы приподнялись с одной стороны, и я выдержал взгляд её больших глаз.
— Привет, Шестёрка.
Краска залила ее щеки, и она тут же опустила глаза в пол.
— Гас сказал, что ты на задании.
— Я только вернулся. — Я подошел к бильярдному столу, чтобы встать поближе к ней, ведомый ее магнетическим притяжением. — Оз сказал, что ты здесь.
Медленно она подняла взгляд.
— Ты пришел сюда, чтобы увидеть меня?
Понимая, как жалко я звучал, я взял один из бильярдных шаров и покатал его по зеленому войлоку.
— Вообще-то я здесь живу.
— Да, он брат, которого я никогда не хотел, — проворчал Гас, делая еще один бросок и забивая несколько мячей.
Я рассмеялся, мысленно благодаря Гаса за то, что он был здесь, чтобы снять напряжение. Я не мог контролировать себя рядом с Кэролайн. Я слишком сильно хотел ее. Если бы здесь не было Гаса, я, скорее всего, взвалил бы ее на плечо, отнёс вверх по лестнице и запер в своей комнате. Или сделать что-нибудь еще более глупое, к примеру, снова поцеловал бы её. Или еще глупее: сказал бы ей, как сильно она мне понравится.
Она была слишком молода для этой ерунды. Я должен был лучше контролировать себя, иначе я бы отпугнул её.
Не то чтобы я мог терпеть дистанцию между нами. Не то чтобы я позволил ей уйти от меня.
— Ты прав, — сказал я Гасу. — Было лучше, когда были только ты и Аттикус.
Гас зарычал, бросив взгляд на дверь, чтобы убедиться, что упоминание его имени не вызвало дьявола. Теперь он был настоящим психопатом. Аттикус и мой отец могли бы быть лучшими друзьями, если бы знали друг друга и работали в одной семье.
Аттикус как-то сказал мне, что встречался с моим отцом. Он рассказал мне, каким он был слабаком и как мой старик прятался в тени от русских. Я посмотрел ему прямо в глаза и поспорил:
— Херня.
Аттикус пожал плечами и вышел из комнаты. Это было самое большое признание, которого я когда-либо мог от него добиться. Но мне не нужно было его одобрение, чтобы признать, что мой отец был гребаным демоном. Я прожил с ним тринадцать лет. Он ни перед от кого не прятался. Ярость, травившая его разум, превращала его кулаки в молоты, а душу — в черную бездну. Он никого не боялся. Он был недостаточно умен, чтобы испытывать страх.
Кэролайн снова повернулась к Гасу.
— Кстати, как продвигается план?
Гас ухмыльнулся ей, качая головой.
— Хорошо, как ты и ожидала.
— Какой план? — спросил я. Все тело Кэролайн сжалось от дурных вестей.
— Аугустус! — крикнул Оз с верхней площадки лестницы.
Гас бросил кий и, не колеблясь, пошел, когда его позвали.
— Долг зовет, — пробормотал он.
Мы с Кэролайн смотрели, как он исчезает, когда воздух вокруг нас наэлектризовался, что волосы на моих руках встали дыбом. И это не имело никакого отношения к зимней непогоде на улице.