Последствия старых ошибок. Том 2

Бэд Кристиан

— Ну да, матёрый военный преступник взбесился и уничтожил полконтинента. — Я тихонечко рассмеялся. — Он погиб?

— Арестован, — улыбнулся Дьюп, видя моё почти детское веселье. — И выдан Локьё. Однако сегодня сбежал.

— Вот зараза, — удивился я. — А куда?

— Говорят, что его примет Э-лай. Там просто восхищены твоими подвигами. — Он повернул голову к окну, словно уловил какой-то шум.

— Да, Бризо бы такое понравилось. Ради личной мести послать к Хэду долг и устав, сравнять с землёй врагов вместе с хорошим куском планеты… Это действительно

как-то по-алайски. Значит, потом вы просто стартовали с Тэрры, и Дегир не стал вмешиваться?

— Мы задержали военного преступника, прекратили конфликт… — глаза Дьюпа смеялись. — Формально некоторая законность была соблюдена.

— Темнишь? — улыбнулся я.

— Ну, на самом деле, взъерепенься Дегир, потерь мы бы не понесли. К тому моменту, как два десятка тяжёлых судов резерва вышли к Тэрре, комкрыла подкинул нам подкрепление уже официально попросив коридор и сообщив Локьё о твоём сумасшествии. Силы были примерно равны, и Дегир не решился настаивать.

Дьюп опять посмотрел в окно.

— Ты кого-то ждёшь? — спросил я.

— Пожалуй, — согласился он. — Только не все разговоры тебе пока полезны. Твоё дело — побольше спать. Это не касается Тэрры, так что я промолчу.

Я успокоил дыхание и тоже промолчал. То, что смерть от избытка информации мне не грозит совершенно — было ясно как божий день.

Но скажи, ожидание какой встречи могло заставить моего невозмутимого друга два раза подряд посмотреть в окно?

Лендслер ушёл, а я подремал немного и открыл привезенный им сборник стихов Рогарда. Подарок.

Дьюпу пришлось лететь за ним на Тайэ и встречаться с отцом. Заодно он увёз к хайборам Энрека.

Вот эту часть истории я уже знал. Кое-что слышал сквозь бред ещё на «Леденящем».

Увидев в подземельях ту кучу мяса, что от меня осталась, иннеркрайт озверел совершенно. Домато сказал, что это пройдёт. После. Просто звери иначе ощущают справедливость, и то, что случилось на Тэрре, было для Энрека слишком тяжёлым испытанием его любви к людям.

Дьюп знал, наверное, что это будет трудно. Но не брать Энрека на Тэрру было нельзя. Меня бы без него не нашли.

Сборник оказался лёгким и тоненьким. Пластиковая электронная панель. Старенькая. Таких сейчас не делают.

Я провел пальцами по оглавлению, вызывая первый попавшийся стих.

Нет ничего

Легче слезы,

Тяжелее слезы.

Ладонь на весы:

Левую, правую —

Которая тяжелей?

Отруби,

Проверь?

Верил ли?

В лицах

Меняются облака.

Истина.

Ветром

В солнца закат.

Пеплом.

Плетью…

Легче слезы,

Тяжелее слезы.

Влёт!

Сомнёт.

Искалечит.

Вечер.

Поверь,

Это пройдет.

Но оставит ли?..

Закрыл глаза. Мне трудно было сейчас читать про истину.

Истина

содержит в себе вещи взаимоисключающие и с отдельной человеческой жизнью редко совместимые.

Истина в том, что тьма и свет существуют вместе, что в один и тот же миг мы и живём, и медленно умираем. Истина в том, что я и победитель, и преступник, и герой, и сволочь. Всё сразу.

С правдой — легче. Правдой было то, что я выжил и уничтожил Алдиваар.

Спаслись единицы, и они мало о чём могли свидетельствовать. Охрана видела озверевшего меня — и это полностью совпадало со спектаклем, разыгранным Дьюпом.

Сбрендивший военный, который пришёл мстить. Сам. По своей воле. Я ведь об этом и говорил кровавом эрцогу. Возможно, у охранников даже записи сохранились.

Империя сразу же предоставила Тэрре всю возможную помощь. Работы по деактивации живых кристаллов пришлось проводить с помощью наших же бактериальных форм, на лабораторные исследования у экзотов времени не было. Живые кристаллы — действительно очень гадкое оружие.

Камни ещё не успели остыть, когда Дьюп связался с Локьё и предложил прислать группу наших учёных. Он был готов и к этому повороту, знал, что у меня «в рукаве», и чем я мог воспользоваться.

— Устал? — спросил Колин, открывая простую деревянную дверь и впуская аппетитные кухонные запахи.

Я вздрогнул. Решил, что это массажист явился и опять начнёт на меня покушаться.

Как всегда неожиданно накатили слабость и головокружение, пришлось разжимать зубы усилием воли.

— Это его самый первый сборник?

— Первый. И единственный официальный. Рогард здесь вроде тебя по возрасту. Ему и тридцати ещё нет. Никто не знал тогда, что мир получил великого смутьяна вместо великого поэта.

— Я благодарен. Мотаться на Тайэ…

Маленькая книжечка из дешевого пластика, сделанная без возможности подкачки и изменения содержимого, тускло светилась, ведь я не выпустил её из рук.

Такие книжонки издавались «на раз», просмотрел, и в мусор. Не говорящая технокнига, не голоарт, разворачивающий перед читателем целое представление, согласно его воле и образам, а блёклый кусок пластика, что суют в столовой Академии вместе с дешевым напитком, влажной салфеткой и утренним расписанием на очередной студенческий день: гляньте, мол, наши же студенты и накропали.

Никто не знает, какая книга станет великой. Что назовут потом раритетом — шикарное издание или кусок пластика.

— В библиотеке Цитадели есть настоящие бумажные копии, но именно это издание было первым. Ты прав — дикий ширпотреб, — улыбнулся Колин. И добавил, предугадывая мой вопрос про Энрека. — Ему лучше.

— Он заявил отцу, чтобы тот проваливал ко всем чертям, и смылся. Так говорили медики на «Леденящем».

— Да. Он неделю болтался на Джанге. Потом я увёз его к Мастеру. Его примут. Сейчас многие пересматривают старые правила. Миропорядок в очередной раз совершил кульбит. Не без твоей медвежьей помощи, — командующий усмехнулся. — Это ж надо было додуматься — прыгнуть в часовой механизм ремпрессора.