Последствия старых ошибок. Том 2

Бэд Кристиан

Локьё снова повернулся к экрану.

— Благодарю, что нашёл слова… — сказал он тихо. — Времена изменились… У сегодняшних — вкус другой крови.

Лендслер кивнул.

Локьё приподнял углы губ в вежливой улыбке:

— Ну, а как там поживает наш?.. — начал эрцог. И осекся. И без того чёрные глаза лендслера показались ему окнами в непроглядный мрак.

— Что? — спросил он. — Всё так плохо? Ну, так вези его ко мне!

Лендслер покачал головой:

— Он в главном госпитале. Мне нужен серьёзный предлог, чтобы забрать его оттуда.

Эрцог

задумался и вдруг усмехнулся хищно, почти оскалился.

— А ты выдай его, как военного преступника. Ноту я тебе напишу. Компромата у нас на него хватит на четыре рип-камеры и одну гильотину. А я тебе уступлю за это что-нибудь мелкое. Хочешь, отдам под трибунал Пештока?

Лендслер отрицательно качнул головой.

— Освобожу дорогу на скопление Пьюмела?

— Не слишком жирно?

— Ну, так я ж только до тех пор, пока этот мерзавец не сбежит.

— Разгон займет минут 40, — сказал лендслер. — И плюс стыковка с госпиталем.

— Через 40 минут нота Грегора будет у тебя на руках. Абэ, Колин. Да, чтобы ты был в курсе — Энсель больше всего мечтал именно о твоей голове.

«Леденящий» — Кьясна, община эйнитов

Из отчёта импл-капитана Пайела

Домато выхаживал меня сам. Поил с ложечки и охранял от химер. Куда бы я ни выплывал из бреда, везде находил его водянистые глаза и длинную унылую физиономию.

Верно, дух мой утомился блуждать, и лодка, в которой он плыл по реке смерти, просто не смогла найти берега, где бы не маячило недовольное лицо доктора.

И воспаление прекратилось.

Мне объяснили потом, что в имперском госпитале программу лечения выстроили неправильно, пытались подавить иммунитет, чтобы качественнее прооперировать, но это был не привычный нашим медикам иммунитет, а тот зверский коктейль, который достался мне от эйнитов и алайцев.

Организм взбунтовался. Я умирал. Началось отторжение телом собственных клеток.

Последствия я видел и сейчас: в тех местах, где были язвы, остались глубокие шрамы. Их стимулировали и заращивали, но это была уже простая работа, и я быстро шёл на поправку, удивляясь этим жутким ямам по всему телу и слабости.

Домато сказал, что теперь мне больше нужна реабилитация, и Дьюп увез меня на Кьясну.

Когда меня привезли в эйнитскую общину — я еще не мог вставать. Но Айяна к лечению подошла весьма экстравагантно. Сначала высказала всё, что думает по поводу тупоголовых идиотов, которые наделают детей, а сами бросаются самоубиваться. А потом положила мне на живот малую.

Мы оба обалдели — и я, и Пуговица.

Она растопырила глазёнки и от изумления описалась. Я, кажется, как-то сдержался.

— Держи, — сказал Колин, протягивая мне спецбраслет.

Первым делом он завалился ко мне: уставший, пахнущий космосом.

Я подтянулся, чтобы лечь повыше, вздохнул и блаженно впился глазами в экран. Последние два-три дня мне стало значительно легче, и информационный

голод был уже хуже боли.

— Сейчас, — сказал командующий. — Только поздороваюсь. И поговорим.

Я кивнул и начал листать газеты. Лежать без связи с миром было той ещё пыткой. Я до сих пор толком не знал, чем кончилась операция на Тэрре. В гостях у Домато был ещё полутрупом, а Айяна презирала внешнюю информацию.

«Есть линии эйи, — говорила она ехидно. — Читай. Всё, что важно, там отразилось».

К счастью, газеты ещё бурлили. Я успел прочитать, что выдача моей персоны Содружеству окончательно испортила репутацию Колина в среднем армейском звене. Там полагали, что нас с ним связывают более-менее дружеские отношения. Но Колин, не моргнув глазом «продал» меня экзотианцам, чем вызвал бурю в стакане воды: ведь среднее звено ничего не решало в Армаде.

Я фыркнул. Мою «продажу» Локьё с историей на Тэрре дэпы вообще не связали. По версии экзотианских писак, в поместье кровавого эрцога случилась техногенная катастрофа, вызванная утечкой из лаборатории живых кристаллов. Якобы кристаллы проели под поместьем дыру, а потом всё туда рухнуло.

В наши новостные ленты про Тэрру вообще почти ничего не попало. Только про то, какой я бандит, а Дьюп — сволочь.

Дверь приоткрылась, и просочился лендслер.

— Ругается? — спросил я.

Айяна считала, что внешние контакты мне пока вредны. Я должен был только есть, спать, медитировать и делать кучу специальных упражнений. И ничего больше.

Дьюп пожал плечами.

— Но как вы успели стартовать? — Эта мысль не давала мне покоя вот уже третий день. — Корабли Дегира должны были появиться минут через десять после остановки купола. Случилось что-то непредвиденное?

Дьюп сел рядом с моей кроватью.

— Тебе говорили, что когда наши корабли начали операцию над Тэррой, на «Гойю» прилетел Энрек и привез схемы её защитных систем?

Я мотнул головой. Кто бы мне что сказал, разбежались, ага.

— Он действительно неплохой инженер — что не знал, то додумал. У нас появилась возможность взломать оборону планеты быстро и наверняка. Когда вы начали бурить дорогу в подвалы, Драгое уже получил новый приказ. Мы изменили сценарий. По его условиям, на Тэрру напал лишь один тяжёлый имперский корабль. Экипаж взбунтовался. Пилоты были из тех, что подверглись воздействию борусов. Форс-мажор. Драгое всего лишь пытался остановить безумцев…

— Вы подставили «Персефону»? — неприятно осенило меня. — Мне её опять переименовывать?

— Она так и не прошла регистрацию. Бумаги осели в департаменте. Так что название можешь оставить.

— Значит, я теперь ещё и псих? — смеяться было немного больно, но удержаться я не сумел. — Я напал на Тэрру, чтобы отомстить кровавому эрцогу за борусы и Грану? А Драгое честно меня ловил?

— И даже поймал. К приходу Дегира «Персефону» контролировали магнитные поля четырёх кораблей. Локьё подыграл нам по ходу. И мы перевели ситуацию из военного нападения в ужасную случайность.