Последствия старых ошибок
Шрифт:
И вытащил–таки экипаж и корабль. И то и другое в плачевном состоянии. И только после того, как объяснил, через сколько часов сектор будет оцеплен, с привлечением сил Империи (это было до войны), если общий язык так и не прорежется. Разведчиков (хоть их и не сильно трогали) психоцельсам пришлось приводить в чувство несколько месяцев. Только половину потом все равно списали. И это экипаж разведчика.
Энрихе ещё мог представить себе, что возьмёт с «Когтя» десяток–другой алайских боевиков на «Леденящий», но отправиться на «Хайор»
Выхода однако же не было. Правда, существовали медикаментозные средства, которые облегчили бы задачу. Хорошо, что Домато сейчас на корабле отца, он — прекрасный врач, но…
Иннеркрайт немного побаивался Домато и предпочёл бы проконсультироваться у другого медика, вот только понятия о субординации другого варианта не предполагали. Тем более, Домато уже помогал ему приготовить тело и психику к операции по спасению «Ориона». Встреча с главным врачом, правда, не была тогда настолько личной и прошла в рабочем порядке. Сейчас же — совсем другое дело. Энрихе теперь временный, но капитан «Леденящего», и должен спланировать всё сам.
Он немного робел, вспоминая стальные серые глаза доктора и голос, останавливающий сердце похлеще отцовского.
Главного врача иннеркрайт обнаружил в его же кабинете. «А где же ещё? Тоже мне, юный охотник на гакхов», — с изрядной долей самоиронии подумал Энрихе.
Белая стерильность кабинета ввела его в состояние странного провисания в пространстве:
— Адаэ, Домато, — сказал он в белую пустоту, и пустота поглотила звучание.
Это было приветствие младшего. Оно вырвалось само. Старшие говорили друг другу «абэтодасмэ» — пусть тебя берегут боги.
— Здравствуй, Энрихе, — белая тень Домато отделилась от сияющей белизны стен.
Приветствие было стандартным, тон — доброжелательным, но сердце Энрихе бешено заколотилось, а по спине побежал мороз. Все хитроумные фразы, которые он выстраивал в уме, шагая по коридору, рассыпались, словно карточный домик. Иннеркрайт снова стал маленьким мальчиком, которого поймали на большой лжи. Давно, лет в тринадцать, хотя, казалось, эта история навсегда затихла под грузом прошедших лет.
Энрихе судорожно сглотнул, усилием воли восстанавливая ритмы дыхания и сердца, собрался с духом и выпалил, опустив глаза:
— Мне понадобится помощь, Домато. Похоже, Плайту придется выжечь при помощи огненного шнура. Дело подсудное, но выхода у меня нет. Мне нужен корабль для этой миссии, а иммунитет к вирусу есть только у алайцев. «Хайор» подойдет. Но мне придётся достаточно долго сдерживать эту свору извращенцев. А, по окончании операции, весь экипаж нужно будет отправить к их чудным богам. Я бы хотел какое–нибудь средство от их запаха и вида… Не хочу отвлекаться на мелочи, — Энрихе почувствовал, что как–то доплыл до берега и поднял глаза.
— Понятно, — сказал Домато с такой интонацией, словно бы понял что–то совсем иное, чем услышал. — Попробуй поговорить
«Каменного ворона»? Это корабль, капитан которого захватил, было, отца…
«И всё время хамит…»
Скорее всего, отец имел в виду именно этого имперского капитана. Капитана Пайела. Судя по рапортам — прямого порождения стихийного бедствия и идиотских поступков.
Энрихе покачал головой.
— На «Плайте» психочума, да и тот, кто выживет, точно пойдёт под трибунал. Алайский корабль, мне кажется, подошёл бы больше…
— Алайцы всего лишь условно устойчивы к вирусу, а экипаж «Ворона» обладает иммунитетом к нему, и, как я склонен думать, довольно агрессивным иммунитетом. Если тебе позволит гордость, попроси чтобы привили и тебя. Это было бы полезно… — Домато замолчал и уставился в пространство. Причем непонятно было, что он считает более полезным для иннеркрайта — прививку для его тела или для его гордости.
— Так, значит, вакцина всё–таки существует? — не выдержал паузы Энрихе. — Но ведь это меняет дело!
— Нет, — сказал Домато. — Это всего лишь даёт нам отсрочку. Вирус очень быстро мутирует, мы прибрасывали диаграмму, взгляни, — Домато вывел график кривой мутабельности на экран. — Но и это ещё не всё. Я предполагаю, вирус способен поражать не только человеческий иммунитет, но и информационные устройства. Запомни: никаких съемок, никаких записей, никакого контакта, если вирус пойдёт с вами на контакт. Ты понял меня?
— Да, доктор.
— Свяжись с имперцами.
Энрихе кивнул и вылетел из кабинета Домато раньше, чем до конца осмыслил услышанное.
В коридоре он встряхнул головой и быстро зашагал к себе в каюту. Не доверять словам доктора смысла не имело, отец относился к нему скорее, как к старшему товарищу, чем как к врачу. Если Домато считает, что имперцы пойдут сейчас на переговоры, значит, у него есть для этого серьёзные основания. Да и разговаривать с имперцами в конце концов гораздо легче, чем с алайцами. Имперцы — такие же люди, как он, не без пурги в головах, но все–таки люди. Да и на «капитана Пайела» посмотреть стоило поближе, учитывая донесения разведки.
Значит, осталось сделать всего две вещи — переговорить с инженерами по поводу доставки оборудования и связаться с этим имперским «Вороном».
С инженерами иннеркрайт решил дела часов за шесть, правда, пришлось вылететь и посмотреть кое–что лично. Потом он запросил «Ворон» по официальному каналу, и к своему удивлению, увидел на экране не некого условного «капитана Пайела», а хорошо знакомого по голо и видео лендслера наземных войск южного сектора Колина Макловски, по какому–то случаю обросшего жуткой чёрной бородищей. Но Энрихе знал, что лендслер ведёт свой род от известной линии таянских лордов, а там бородища — дело не удивительное.