Последыш. Книги I и II
Шрифт:
Поздоровались, обменялись любезностями и прошли в кабинет. Здесь Архипцев объявил, что по распоряжению княгини Несвицкой разговор должен вестись строго с глазу на глаз между ним и господином Менгденом, но, что разговор может состояться только после того, как господин Менгден представит официальные документы, подтверждающие его личность. В принципе, ничего особенного в этих требованиях не было, и Бармин не нашел причины спорить, но зато серьезно задумался о содержании предстоящего разговора. Нормальны или нет предъявленные адвокатом требования, но было очевидно, что речь идет о крайне серьезных вещах. И он в своих предположениях не ошибся.
Закончив с проверкой документов, — дворянских грамот и патентов, императорских указов и выданных
— В январе 1961 года между моей нанимательницей и вашим дедом по отцовской линии Карлом Менгденом состоялся крайне конфиденциальный разговор. Содержание этого разговора таково, что прежде чем перейти к его изложению, а именно таково распоряжение моего клиента, я должен потребовать от вас, господин Менгден, подписать соглашение о неразглашении. Вы готовы?
Естественно, Игорь был готов. Еще бы, от вводной части их беседы несло таким запахом тайны, что начинали шевелиться волосы на загривке.
— Итак, — продолжил частный поверенный, когда документ был подписан, — Карл Менгден обратился к Ее Светлости Элеоноре-Анне Несвицкой, как к сестре своей горячо любимой и так рано ушедшей в мир иной супруги Барбары. Причина обращения именно к ней очевидна: ее необыкновенная близость с сестрой, о чем Карл Менгден был хорошо осведомлен, исключительная порядочность в финансовых вопросах и политическая удаленность от господина Менгдена.
Игорь обратил внимание, что стряпчий не называет его деда графом, что было понятно. Карл Менгден являлся государственным преступником, закончившим жизнь на эшафоте.
— У вашего деда, господин Менгден, — продолжил между тем законник, — существовали серьезные опасения по поводу своей будущности, так же, как и будущности своего сына и наследника. Поэтому он обратился к Ее Светлости, как к самому близкому, но в то же время напрямую не ассоциируемому с ним человеку. Его просьба сводилась к тому, чтобы взять на хранение некоторые суммы денег, пакеты ценных бумаг и важные документы. В случае, если его опасения стали бы реальностью, моя нанимательница должна была дождаться появления неоспоримого наследника рода и передать ему или ей то, что попросил ее сохранить Карл Менгден. Когда же случилось то, что случилось, Ее Светлость княгиня Несвицкая поручила именно нашей конторе отслеживать ситуацию с возможным наследником. Первой и единственной наследницей рода в течении некоторого времени считалась ваша сестра Варвара Глинская, но около шестнадцати лет назад нам удалось узнать о вашем рождении, господин Менгден, и наследником в наших глазах стали вы. Теперь же, когда вам возвращены имя и род, пришло время передать вам то, что оставил лично вам, как бесспорному наследнику, ваш дед.
С этими словами стряпчий передвинул в центр стола лежавшую до тех пор с краю толстую кожаную папку.
«Любопытный поворот!» — отметил Бармин, рассматривая папку.
— Следуя прямым указаниям клиента, — продолжил между тем частный поверенный, — мы взяли на себя смелость оформить все необходимые документы на ваше имя.
Стряпчий раскрыл папку и начал извлекать из нее документы один за другим.
— Вот извольте получить. Банковский счет на предъявителя в Лифляндском Торговом Банке. На данный момент на нем депонированы 187 тысяч 532 рубля золотом. — И перед Игорем легла тоненькая папочка из прозрачного пластика с озвученными частным поверенным документами.
— Кредитный Банк Ганзейского Союза, счет на предъявителя: 107 тысяч 876 рублей золотом. Dom Bankowy Samuela L. Kronenberga в королевстве Польском — 236 тысяч 959 рублей в польской, немецкой и французской валюте. Женевский частный банк «Pictet» — 347 тысяч 291 рубль. В шведском Sveriges Riksbank находится 397 тысяч 294 рубля. И, наконец, в Московском Купеческом банке — 1 миллион 253 тысячи 865 рублей. Итого, 2 миллиона 524 тысячи 817 рублей золотом. Я взял на себя смелость заказать от вашего имени банковские карты и чековые книжки с тем,
«Чековые книжки? Платежные карты? Ни хрена себе! — опешил Игорь. — Так я богат? Вот уж неожиданный подарок судьбы!»
И в самом деле, ничего подобного он не ожидал. Напротив, готовился бороться за свое место под солнцем с относительно маленькими деньгами, полученными от щедрот императора в качестве законного наследства. Немного земли, какая-то не шибко дорогая недвижимость и полупустые счета в нескольких банках. Слишком мало, чтобы считаться наследством такого человека, каким, судя по всему, был граф Менгден. Это наводило на подозрение, что кто-то его уже хорошенько обчистил, — то ли император, то ли милые родственники, та же сестрица, например, — то ли разговоры о богатстве Менгденов были изначально сильно преувеличены.
«Ладно, поживем — увидим! А это у нас что такое?»
Как выяснилось, банковскими вкладами дедовское наследство не ограничивалось. За деньгами последовали пакеты акций судостроительных, авиастроительных, оружейных, транспортных и нефтехимических компаний на общую сумму в девяносто три миллиона рублей. Разумеется, самих акций в папке стряпчего не было, ценные бумаги находились в распоряжении нескольких крупных доверительных фондов, а Игорю передавались лишь документы на право владения этими пакетами и номера счетов, на которые переводятся дивиденды. И скопилось там за эти годы почти пятнадцать миллионов рублей.
«Называется, не было ни гроша, да вдруг алтын! — не без некоторого раздражения подумал Бармин, рассматривая документы. — То нет денег, чтобы в бордель в Гдове сходить, откупившись заодно от охраны, то денег столько, что придется, видно, нанимать специальных людей, чтобы рулили этими капиталами. Надо, к слову, спросить этого Архипцева. Может быть этим сможет заняться их юридическая фирма?»
Впрочем, передача наследства на этом не завершилась. За пакетами акций последовали земельные участки и прочая недвижимость: сельскохозяйственные угодья в нескольких западных и северо-западных княжествах, земельные участки под застройку в городской черте Новгорода, Ниена, Пскова и Риги, доходные дома и особняки в этих и в некоторых других городах и даже два древних замка на территории собственно Литвы.
— И, наконец, вот это, — протянул Архипцев Игорю еще один документ. — Это, господин Менгден, ваш личный сейф в Новгородском Великокняжеском банке. В их центральном отделении на улице Великой дом 9.
— Сейф? — не понял Игорь. — Что в нем хранится?
— Не знаю, — пожал плечами частный поверенный. — Мне лишь известно, что его не открывали с тех самых пор, как ваш дед передал все эти документы сестре вашей бабушки…
С сейфом, ясное дело, придется обождать. Вот поедут они в Новгород, тогда можно будет наведаться в банк и посмотреть, что уж там такое припрятал для него умевший думать на перспективу Карл Менгден. А пока суд да дело, Бармин занялся банковскими вкладами, пакетами акций и документами на недвижимость. Со всем этим следовало разобраться, оценить масштабы нежданно-негаданно доставшегося богатства, примериться к биржевым реальностям, — от которых Бармин был далек, что в том мире, что в этом, — да и разобраться с принадлежащими ему теперь зданиями тоже не помешает. Надо, например, определиться с замками. Возможно, в одном из них стоит основать свое собственное родовое гнездо. Но тогда, прежде всего, следует узнать, где точно они находятся и в каком они состоянии, каков там налог на землю и дорого ли будет отремонтировать один из замков, приспособив его под постоянное жилье. Не меньший интерес представляло Ковенское палаццо, расположенное совсем рядом с Новгородским кромом. Дворец по документам принадлежал теперь Игорю, но было неизвестно, в каком состоянии он находится и не занят ли кем-нибудь по какому-нибудь древнему договору или, как говорили в прежнем мире Бармина, путем самозахвата.