Послезавтра
Шрифт:
Первого октября, ровно за неделю до сегодняшнего вечера, Джоанне Марш исполнилось тридцать два. С той самой памятной ночи четырнадцать лет назад она ни разу не занималась любовью с мужчиной.
Под шум рукоплесканий двое официантов внесли огромный торт, утыканный целым лесом свечей, и водрузили его на стол перед Либаргером. В этот момент Паскаль фон Хольден положил руку Джоанне на локоть.
– Вы можете остаться? – спросил он.
Она удивленно взглянула на него.
– В каком смысле?
Фон Хольден
– Не могли бы вы задержаться в Швейцарии и поработать с мистером Либаргером еще?
Джоанна нервно провела рукой по волосам.
– Еще?
Он кивнул.
– Как долго?
– Неделю, две. Пока мистер Либаргер не акклиматизируется.
Предложение застало Джоанну врасплох. Весь вечер она поглядывала на часы, высчитывая, во сколько нужно вернуться в гостиницу, чтобы собрать все подарки и безделушки, купленные во время экскурсии по Цюриху. Да и спать нужно было бы лечь не поздно – утром самолет.
– А моя с-собака? – заикаясь, выговорила она. Нет, ей и в голову не приходило, что она может задержаться в Швейцарии, надолго оторваться от своего насиженного гнезда.
Фон Хольден улыбнулся.
– Ну, о вашей собаке, разумеется, позаботятся. А вы жили бы в отдельной квартире, в поместье мистера Либаргера.
Джоанна не знала, как быть. Послышались аплодисменты – это Либаргер задул свечи. Невидимый оркестр заиграл песню «Он отличный парень».
На десерт подавали кофе и ликеры с швейцарским шоколадом. Толстуха помогала Либаргеру нарезать торт, и официанты разнесли его по остальным столам.
Джоанна с удовольствием запивала кофе отменным коньяком. Ей стало тепло и уютно.
– Без вас, мисс Марш, ему будет плохо. Останьтесь, пожалуйста, а?
Фон Хольден сердечно улыбался ей, его просьба звучала так, словно это было нужно лично ему. Джоанна выпила еще коньяку и залилась румянцем.
– Хорошо, – услышала она собственный голос. – Если для мистера Либаргера это важно, я останусь.
Оркестр заиграл венский вальс, и молодая немецкая пара немедленно отправилась танцевать. Прочие приглашенные последовали ее примеру.
– А мы, Джоанна?
Фон Хольден стоял, придерживая спинку ее стула.
– Могу ли я пригласить вас на танец?
Ее лицо расплылось в широкой улыбке.
– Конечно. Почему нет?
Он вывел ее в центр открытой площадки, обхватил за талию, и они закружились в танце.
Глава 46
– Я всегда говорю детишкам, что это совсем не больно. Раз, два, и готово, – сказал Осборн, наблюдая за тем, как Вера набирает в шприц противостолбнячную сыворотку. – Бесстыдно вру, и дети это знают. Зачем обманывать маленьких?
Вера улыбнулась.
– Это твоя работа.
Она сняла иглу, шприц и пузырек с сывороткой завернула
– Рана чистая, заживает нормально. Завтра начнем разрабатывать мышцы.
– А что потом? Не могу же я здесь сидеть всю жизнь, – мрачно пробурчал Осборн.
– Как знать. Может, и придется. – Она бросила на кровать свежий выпуск «Фигаро». – Страница два.
Осборн развернул газету, прочел заголовок: «Американский врач подозревается в убийстве Альберта Мерримэна». И два снимка: фотография Осборна, сделанная в полиции, и накрытый простыней труп.
Стало быть, отпечатки пальцев уже идентифицированы. Удивляться нечему, он это предвидел.
– Что еще за Мерримэн?
– Это настоящее имя Канарака. Он американец. Ты знал об этом?
– Нет, но мог бы догадаться. Он говорил как настоящий американец.
– Он был профессиональный убийца.
– Да, я знаю.
Пол вспомнил полные ужаса глаза Канарака, когда он окунал его в воду. Услышал сдавленный голос: «Мне заплатили…»
Нет, все-таки в это невозможно поверить. Убийство отца – деловая операция?
Канарак назвал имя: Эрвин Шолл.
– Нет! – громко выкрикнул Осборн.
Вера в отчаянии смотрела на него. Осборн стиснул зубы, невидящий взгляд устремлен куда-то в пространство.
– Что с тобой, Пол?!
Он дернулся, сбросил ноги с кровати, встал. Пустой взгляд, бледное, без кровинки лицо, на лбу крупные капли пота. Сердце чуть не выпрыгивало из груди. Пол чувствовал, что сейчас сорвется, но ничего не мог с собой поделать.
– Все в порядке, Пол, все нормально, – повторяла Вера.
Он резко обернулся к ней, глаза его сузились. Она полоумная, ничего не понимает! Его никто не понимает!
– Что нормально? Что нормально?! – яростно закричал он, похожий сейчас на затравленного ребенка. – Разве мне с этим справиться? Да никогда!
– О чем ты? – тихо спросила она.
– Сама знаешь!
– Нет, не знаю.
– Не ври мне!
– Я не вру.
– Что, вслух проговорить, да?
– Что проговорить?
– Я… Я должен теперь разыскивать этого Эрвина Шолла, – еле выговорил он. – Не могу! Не хочу! Это свыше моих сил! Неужели все с нуля? Никогда со мной об этом не говори, поняла?! – Теперь он орал во все горло. – Никогда! Я не хочу этим заниматься!
Тут его взгляд упал на джинсы, висевшие на стуле возле окна. Осборн кинулся к ним, но раненая нога подвернулась, и он упал навзничь, со всей силы ударившись спиной об пол. Он лежал на полу, перед глазами все расплывалось, потом он услышал чей-то плач. Кто-то сказал:
– Домой. Хочу домой.
Странно – голос вроде его собственный, только уж больно молодой. Осборн повернул голову, но вместо Веры увидел только тусклый серый свет. Он испугался, что ослеп, и крикнул:
– Вера! Вера!