Послушная одноклассница
Шрифт:
Маша не стала возражать, она до сих пор не могла спокойно смотреть на фотографию из видео, перевернула её лицевой стороной вниз и вообще отложила в сторону, с глаз долой.
— А от тебя тогда многое зависело, да? — Аккуратно-аккуратно прощупывала почву подруга, будто пыталась выбрать особо пострадавшую сторону.
— Да почти всё. Не мучили бы ни взрослые, ни одноклассники. Всё гораздо быстрее бы замяли, в конце концов ничего такого не случилось, стоило только неоднозначность обелить, и всё.
— А
— Оля, наверное, помогла одолеть меня. — Хмыкнула, ведь подсознательно всегда была уверена, что это сестра постаралась.
— И зачем он эти фотографии засунул вместе с хорошими? — Маша хотела разобрать фотокарточки, плюнула и высыпала всю коробку на стол. — О, тут какая-то надпись. Это тебе.
— Стой, что ты сказала? Эти фотографии? Их много? — Потрясенно повернулась к Маше. Это ведь не оговорка?
— Да, в самом низу целая куча. Я ж с глубины взяла, тут прям профессиональная раскадровка… — И Маша показала мне ворох фотографий.
Я зависла. То есть она не одна, их много. И здесь каким-то образом оказались фотки и с той встречи во дворе лицея, когда я растерянно-несчастным кроликом стояла между двумя взбешенными парнями. Вот тебе и глубина, Мия…
Маша не поняла моего замешательства, она-то не допускала мысли, что фотографию кто-то мог подсунуть. Это я сама себе напридумывала и обвинила.
И вдруг мозг напомнил, что лента показалась мне кособокой, может, Дэн просто открыл коробку? Получается, я зря его во всех смертных обвинила?
А если не зря? Он всё равно странный, своеобразно-странный, никогда не могу угадать, что у Эндшпиля на уме. Как вот такому доверять…
Подруга передала мне пустую коробку. Заторможенно поняла, что там какую-то надпись нужно прочесть. Да, нужно посмотреть.
"Это только наше. Твоё и моё. Таким и останется".
Прочитала сначала про себя, потом вслух. Уже нет никаких секретов.
— Горбатого лепит. Так заморочиться, украсить, сложить, поставить на парту как подарок-загадку, который сто пудово привлечет внимание всех в классе, и подписать "только наше". И это после его правды Эндшпилю. Он нормальный или как? Думает, что ты возьмешь и поверишь?! Вот наивняк!
Встречает мой виновато-понурый взгляд.
— Погоди-погоди. А ты взяла и поверила? — Возмущению Маши нет предела. — Мия, ты чего?! У вас такое прошлое, лебеда не вырастит! Да и новенький не особо внушает доверие. Вообще не похоже, что готов простить, забыть и двигаться дальше. Ты посмотри только, какие фотки насобирал, Мия!
— Почему ты так уверена? Мы с Амиром по-настоящему ещё даже не поговорили… — Заглядывала в непроницаемые глаза подруги.
Но она оставалась
— А у вас были все шансы это сделать, но вы выбрали самое легкое, он — обвинять, а ты — каяться. Ходил и волком на тебя смотрел, на игре только тебя и сталкерил. Хотел любой ценой выиграть, чтобы прошлое ваше расчехлить. При всех! Так низко и подло! Мия, ау! Это ещё то, что я видела, а сколько всего было за моей спиной?!
Остановилась, чтобы перевести дух и закатить глаза.
Голос Маши всё чаще срывался на крик, хорошо, что в библиотеке мы оказались одни и некому было на нас шикать.
— Не нужны тебе разговоры с этим ненормальным! — Подытожила уверенным восклицательным подруга.
— Ещё пять минут назад мне показалось, что тебе его жаль…
— У каждого можно найти что-то из детства, спихнуть на него и не париться. Но когда человек понимает ошибки, но заворачивается в них, как в мягкое одеяло, выбирает смаковать, а не исправлять, мне такого человека не жаль! — Категорично и безапелляционно заявляет Маша, не оставляя ни малейшей зацепки, чтобы возразить ей.
Мы сидим молча, в тишине библиотечного мира раздается только мерный шаг ходиков.
— Что планируешь делать? — Нарушает паузу.
— Поговорить.
— Ненормальная! И куда только гордость вся девается? — Маша покачала головой, не одобряя моего желания. От слова совсем. — Он так и кричит всем своим видом, что хочет тебя нагнуть да побольнее, чтоб все суставы хрустели, а мышцы ломило! Мия, от него веет подлостью за километр!
— А что мне нужно ходить и не замечать? — Мне не понравились её последние слова, и я вспылила.
— Да, ходить и не замечать. В классе он тебе ничего не сделает, я слышала, учителям наказали не уходить на переменах. Да и мы с ребятами если что его умоем. В коридорах и везде в лицее есть камеры, домой тебя забирают. При желании ты можешь пресечь все контакты. — Глубоко и как-то тяжко вздохнула. — При желании…
Пока подруга говорила всё это, я собрала все фотографии обратно в коробку, закрыла её, кое как натянула ленточку.
— Спасибо, что выслушала. Но я… я должна сама решить, что делать.
— Разумеется. Только знай, ты всегда можешь положиться на меня, Мия! — Маша крепко сжала мои руки, подтверждая свои слова.
— Спасибо тебе!
На этих моих словах, дверь в библиотеку открывается и в помещение врывается дежурный семиклашка.
— Вот вы где! Тебя по всему лицею ищут! — Обращаясь ко мне, сказал запыхавшийся мальчик.
Ой, приплыли! Телефон до сих пор в авиарежиме, вот я кретинка, забыла предупредить, что немного задержусь после уроков.
Попрощалась с Машей и рванула к гардеробу. В дверях лицея меня ждал обеспокоенный Марсель Павлович.