Посмертие. Второй шанс
Шрифт:
– Когда мы должны там встретиться?
– Середина ночи.
– Я понял. Я знаю, где был лагерь погибшего клана. Когда взойдёт вторая луна, мы будем там.
– Я уходить. Язима остаться с тобой. Она говорить с тобой, - Греф обернулся к женщине, - Так надо. Я спешить. С тобой трудно бежать.
– Она придёт с нами, - не дал Язиме и рта раскрыть Угрул, - Иди и не беспокойся за неё.
Греф кивнул и быстрым шагом направился в лес. За его спиной шаман Угрул начал подзывать к себе воинов и отдавать им приказы.
***
Когда фигура необычного
– Женщина, я много видел на своем веку. Меня уже давно ничего не удивляет. Но за эти два дня мне пришлось дважды испытать это чувство. Первый раз я удивился, когда понял, кто именно пришёл говорить от имени Быков. А во второй раз удивила меня ты, женщина. С каких это пор Волчица таскается за мужчиной чужого племени, словно глупый щенок за хозяином?
Угрул буквально сверлил взглядом это чудом выжившую соплеменницу.
– Прости, шаман, но разве тебе не нужно отдавать приказы? Солнце не будет неподвижно висеть на небе до тех пор, пока вы не выступите.
– Приказы уже давно отданы. Не волнуйся - мы прибудем в назначенное место как раз к восходу второй луны. И чем быстрее ты ответишь на мои вопросы, тем быстрее мы выступим в поход.
– Все мои родные погибли. Я тоже была бы мертва, если бы не этот воин. Он спас меня. Меня - женщину из вражеского племени. И не только спас, но и отомстил за смерть моего сына. Это огромный долг. Словно скала. Я хочу сбросить хотя бы несколько камней с моих плеч.
– Несколько камней - это далеко не вся скала. Но твой долг здесь ни при чём. Я это вижу. А ты слепа. Разве дело только в долге? Что говорит твое сердце, женщина? Ты ещё не оплакала мужа, ребёнка и родных, а уже ищешь того, кто разделит с тобой ложе! Что ты творишь, женщина!
– Ты ошибаешься, шаман!
Язима почему-то даже не удивилась тому, что орет на одного из самых сильных шаманов и влиятельных вождей племени. Раньше, ещё пару седмиц назад, о таком она даже и подумать не могла. Но сейчас ей было всё равно. Её душа словно сгорела в том колдовском огне вместе с кланом, умерла вместе с мужем и ребёнком, растворилась в потоках едкого пара, выдыхаемого животными Крылатых Убийц. Но в той пустоте, в том пепле, что осталась в её телесной оболочке потом зажглось что-то новое. Она и сама ещё не понимала, что же происходит с ней. Но шаман явно ошибался в своих суждениях о причине такого, на его взгляд неподобающего скорбящей вдове, поведения.
– Ты ошибаешься, шаман, - повторила Язима уже спокойным тоном, уверенно глядя Угрулу прямо в глаза.
– Разве?
– Да. Я оплачу всех моих близких и всех погибших соплеменников, как того и велят обычаи племени. Но не сейчас. Сейчас я должна, - она выделила последнее слово, - помочь своему спасителю. Я это знаю. И это так же верно, как и то, что завтра Солнце снова взойдёт. Я не могу сказать, откуда мне это известно. Я просто знаю, что так и должно быть. Не обвиняй меня в том, в чём нет моей вины. Я не ищу его внимания. Ложе моё останется только моим.
– Ты говоришь так, словно Предки указали тебе путь.
–
Угрул пристально посмотрел собеседнице прямо в глаза, но, к его удивлению, та выдержала это. И непонятный трепет родился где-то на задворках сознания шамана - далеко не каждый воин племени мог повторить то же самое, что и эта женщина. А Угрул знал силу своего взгляда. Хорошо знал, а потому и не понимал, откуда во взгляде этой женщины твёрдость камня.
– Значит, ты оплачешь клан, как того велят обычаи?
– Да. Я сделаю это после того, как их смерти будут отомщены.
– Только глупец уверен в том, что он увидит лучи восходящего Солнца завтра, если сегодня ему предстоит сразиться с врагом.
– Что же, тогда меня оплачут вместе с остальными.
– Если будет кому оплакивать. Но быть по сему. Если ты точно не ищешь внимания это чужеплеменника.
– Нет, шаман. Я не ищу его внимания.
– Хорошо. Тогда поведай мне о том, что тебе удалось увидеть в лагере Быков.
– Разве сейчас тебе не достаточно того, что ты уже услышал?
– Угрулу из племени Волка - достаточно. Но шаману Угрлу, который зовет воинов на битву с извечным врагом, в которой им предстоит сражать бок о бок с другими извечными врагами, этого не достаточно. Я должен быть уверен, что после этой битвы, если нам будет дарована в ней победа, люди моего племени смогут вернуться в родные леса, не опасаясь клинков столь неожиданных друзей.
– Я не слышала ни от одного из Быков ни единого слова о том, чтобы после сражения атаковать наши кланы.
– Не слышала или их не было произнесено?
– Те же сомнения терзают и вождей их племени. Они задавали много вопросов Грефу, но главным среди них один. Ты хочешь услышать его?
Язима замолчала, глядя Угрулу прямо в глаза.
– Я хочу знать и вопрос, и ответ на него, женщина.
– Они спрашивали, почему воины их племени должны погибать в сражении с убийцами людей чужого племени. Они спрашивали его, зачем их племени эта месть? Они тоже боятся за свои семьи. Ведь месть Крылатых Убийц неминуема, даже если тем и придется прежде победить Духов Разрушения.
– И что им ответил твой спаситель?
– Он сказал им, что у Крылатых Убийц сейчас нет времени для мести. Они слишком заняты борьбой с Духами Разрушения. А ещё он, что и Быки, и Волки - все мы люди. Он сказал, что людей мало, и что нас становиться всё меньше и меньше. А потому не имеет значения, дети какого племени погибали от колдовства и стрел пришельцев с юга. Он говорил, что убивая друг-друга и изгоняя самых храбрых воинов из племени, мы только помогаем нашему общему врагу становиться сильнее. И если мы действительно люди, а не трусливые двуногие звери, то должны перестать бояться, должны перестать сражаться друг с другом и повернуть оружие против нашего общего врага. Так он сказал, и ему поверило много вождей, воинов и шаманов.