Посмотри в глаза чудовищ. Гиперборейская чума. Марш экклезиастов
Шрифт:
Впереди было пятнадцать лет, гарантированных от потрясений.
ИЗ ЗАПИСОК ДОКТОРА ИВАНА СТРЕЛЬЦОВА
Такое бывает, когда очень устаешь и безумно хочешь спать: знакомые места и предметы перестают быть знакомыми, в них появляется тайна. Иногда зловещая. Иногда многозначительная. Но чаще всего – просто вызывающая изумление… Я пришел в себя в своей комнате и не узнал ее. Точнее – я сразу понял, что это моя комната. Но она была абсолютно незнакомой. Но не враждебной, нет. Скорее, от нее исходило веселое
Стены были иероглифами, означающими понятие «стены». Потолок тоже был иероглифом. С потолка на меня смотрело чье-то лицо без каких-либо черт. Просто – понятие «лицо».
С потолка.
Я закрыл глаза и снова открыл их. Комната поняла, что я разгадал ее уловку, и быстро преобразилась. Теперь она была почти такой, какой я привык ее воспринимать.
За самым малым исключением: раньше в ней было не больно. А сейчас – больно.
– Тебе больно? – тихо спросила Ираида.
– Нет, – попробовал сказать я, но не получилось.
Мне казалось, что вся боль собралась в старом переломе – в том, что от осколка. Он втягивал ее в себя, проклятую искрящую боль. И когда мне хотелось вздохнуть поглубже, а я не мог, и ребра хрустели слева, а все равно казалось, что боль там, в плече. Чуть пониже сустава.
Вынырнула какая-то низенькая тетечка в белом платочке, незаметно ущипнула меня за здоровое плечо. Я скосил глаза на нее. Она выпрямилась, сверкнула маленькой иголочкой и убежала.
– Врач? – с трудом выговорил я.
– Да-да, – Ираида положила мне ладонь на лоб. – Очень хорошая. Сейчас будет легче, легче…
И я, наверное, уснул. Ничего на свете не было лучше, чем эта ладонь.
– А, это вы, – сказал Крис. – Думал, вы дождетесь утра.
– Утро – это условность, – сказал Панкратов. – Нам нужно встретиться.
– Хорошо. Куда ехать, вы знаете. Через… полтора часа. Идет?
– Да.
– До встречи.
Крис сложил телефон и сунул в карман.
– Продолжайте, Антон Григорьевич. Продолжайте…
…Когда показалось, что времени впереди много, накал работы как-то спал. Антон Григорьевич продолжал работу над компактными приборами, позволяющими контролировать и направлять поведение отдельных людей, толп и народов. Успехи были, но всегда какие-то неполные. Впрочем, он понимал, что психика неисчерпаема, как атом, и что нельзя объять баобаба. Неплохо было уже то, что была отработана и внедрена методика допроса лиц, умерших до полусуток назад, и создан первый образец «бормоталы» – прибора для постгипнотического внушения. Тогда он еще был в двух вариантах: стационарный, занимающий два шкафа в комнате, и переносной, то есть снабженный шестью удобными ручками…
Когда в шестьдесят шестом его и еще нескольких членов «Асгарда» отправили в длительную экспедицию – вначале в Африку, а потом в Индокитай, – он поначалу был недоволен, считал, что это пустая трата времени и сил, но потом увлекся; грубые, примитивные и при этом очень действенные методики колдунов и шаманов
Многое удалось Антону Григорьевичу позаимствовать и для фармакологической практики.
В шестьдесят седьмом он присутствовал в Дагомее на принесении французского летчика в жертву духам одного из местных племен. То, что духов звали Марракс и Ллени, его не смутило. Зато очень понравились танцы и общая раскованная обстановка…
Пять лет спустя он был введен в Высший Совет «Асгарда». И приобщился Тайны.
Как оказалось, «Асгард» не был тайным обществом, орденом или чем-то подобным. «Асгард» был Асгардом. Без кавычек.
Конечно, не всем, не целым – а лишь частью, втиснутой в наш мир. Дверью, тамбуром…
По ту сторону двери шла война. Страшная затяжная война. Требующая все новых и новых ресурсов. Материальных и людских.
Было время, когда удавалось мобилизовать десятки тысяч человек в год: исчезали в туннелях эшелоны с зэками и переселенцами, которым никто не вел учета, или в какое-то прекрасное утро вновь прибывшие находили абсолютно пустой лагерь: ни контингента, ни охраны, ни даже собак… Но такие масштабные операции удавались лишь при сложном стечении обстоятельств. Как правило, вербовщики обходились партиями в десять-двадцать человек.
Это была, так сказать, рекрутчина. Вал.
Ценных специалистов работали штучно.
Для постоянного снабжения Асгарда горючим, техникой и всяческими запчастями требовалось создавать и поддерживать в стране хорошо организованный бардак. Впрочем, этим занимались другие – Антон Григорьевич лишь обеспечивал их необходимой машинерией и методиками.
Сам же он, имея в виду изменившуюся в обществе ситуацию, задумался о том, как обеспечить постоянный приток в Асгард свежей крови. Лучшим решением показалось ему: создать новую религиозную секту, члены которой навсегда исчезали бы для мира – вначале в переносном, а затем и в прямом смысле слова.
Так и начала свое существование «Шуйца Мороха»…
Рассвет Марков и Терешков встретили уже за Волховом. Не спалось. Водка так и качалась в бутылке, опорожненной едва на треть. За окном плыл лес, по пояс залитый туманом.
– Да, – сказал Марков, подпрыгивая на мягкой полке и теребя простыню. – Так бы вот всегда ездить…
– Ну! – развел руками Терешков. – А вот летать мне по-здешнему не показалось. Трамвай…
– Зато какие девочки, – возразил Марков. – На «Сопвиче» куда бы ты девочку дел?
– А толку? – сказал Терешков. – Видимость одна. Реальность, неданная нам в ощущениях.
– А Питер красивый, – сказал Марков.
– Да, Питер… Питер …
И Терешков надолго задумался.
В это же время на монументальном столе Хасановны противно забрякал старинный телефон.
Трубку сразу взял Крис. У Хасановны пока были другие дела. Она делала настоящий наркомовский чай.
– «Аргус».
– Кристофор Мартович?