Посох царя Московии
Шрифт:
Зайдя в лабораторию, иностранец тут же отступил в тень; подождав, пока закроется дверь за Вороном, он сказал на чистейшем английском языке:
— Здравствуйте, дорогой Бомелиус! Чертовски рад вас видеть.
Разверзнись сейчас перед лекарем пол, то и тогда Элизиус испугался бы гораздо меньше, чем после слов своего незваного гостя. Ему вдруг почудился призрак Тауэра, и в лаборатории словно повеяло запахом сырой тюремной камеры.
— Ваша светлость?! — воскликнул он.
— Тише! — зашипел на него гость. — С вашего позволения, к вам явился с визитом немецкий купец Ян Гануш. Прошу любить и жаловать.
— Немецкий купец… Да-да, конечно…
На Бомелиуса жалко было смотреть. Он едва держался на ногах. В Московию собственной персоной, притом инкогнито, пожаловал начальник
В длинном плаще, подбитом мехом, из-под которого виднелся кафтан немецкого покроя, чисто выбритый — до синевы на щеках, Уолсингем был похож на кого угодно, только не на члена Тайного совета королевы Елизаветы I. Куда и девалась его слегка рыжеватая холеная бородка клинышком и аккуратно завитые усы.
Заметив состояние своего агента, Уолсингем милостиво разрешил:
— Садитесь, Бомелиус. Как это говорят русские — в ногах правды нет. — Эту фразу он произнес на языке московитов, сильно коверкая слова. — Да, да, я знаю, мой русский оставляет желать лучшего. Что ж, нужно учить. Руссия входит в силу и вскоре станет на европейской арене весьма заметным игроком. Не так ли, Бомелиус?
— Царь Иоанн Васильевич — сильная личность, — охотно и с облегчением согласился лекарь. — Три года назад он разгромил очень большое войско крымского хана Девлет-Гирея, который годом ранее сжег Москву.
— Это нам известно… благодаря вашим донесениям. Кажется, хан вел на Московию 120 тысяч своих воинов?
— Да, сэр. 80 тысяч крымчаков и ногайцев, больше 30 тысяч турок и около 10 тысяч турецких янычар. А под рукой воеводы московитов князя Михаила Ивановича Воротынского [129] было всего 60 тысяч войска. И при этом крымчаки были разбиты наголову. Спаслись очень немногие.
— Удивительно! Девлет-Гирею не помогли даже хорошо обученные — не то что варварские орды ногайцев — войска Османской империи. А ведь и Речь Посполита была на стороне крымского хана…
129
Воротынский Михаил Иванович (ок. 1510–1573) — полководец, один из последних удельных князей. В 40-е гг. охранял южные города от татарских набегов. В 1552 г. был воеводой Большого полка при взятии Казани. В 1562 г. подвергся опале, возможно, как сторонник A. Ф. Адашева и сослан на Белоозеро, где находился до 1566 г. Был помилован, и после службы в Серпухове Иван IV в 1571 г. назначил B. «ведать станицы и сторожи». Сторожевая и станичная служба при В. получила точную регламентацию в виде «Устава». В 1572 г. В. нанес хану Девлет-Гирею тяжелое поражение. В 1572 г. В. участвовал в Ливонском походе, а в 1573 г. по доносу вызвал гнев Ивана Грозного. Замечательный полководец после 30 лет непрерывной и блестящей службы умер после пыток по дороге в ссылку.
— Все верно, сэр. Поляки прислали несколько отрядов запорожских казаков, своих подданных… их численность мне неизвестна.
— Иоанн Васильевич обратил на это внимание?
— Обратил. Но промолчал, что удивительно.
Френсис Уолсингем скептически хмыкнул и сказал:
— Насколько мне известно, у него есть веская причина не замечать враждебных действий Речи Посполитой против Московии…
— Да, сэр, в какой-то мере так оно и есть. Трон Речи Посполитой пуст, так как Генрих Анжуйский сбежал обратно в свою Францию, — согласно кивнул Бомелиус; но тут же вкрадчиво продолжил: — Однако создается такое впечатление, что Иоанн Васильевич, который соперничал с Генрихом Валуа за престол Ягеллонов [130] , не горит большим желанием занять место беглеца. Не знаю, получили ли вы мое донесение о том, что в феврале 1573 года в Новгород тайно приезжал литовский посол Михаил Гарабурда…
130
Ягеллоны — династия польских королей (1386–1572) и великих князей литовских (1377–1572); правили также в Чехии (1471–1526)
— Получил. Но оно было чересчур кратким, а мне нужно знать детали.
— Извините, сэр, но я не мог писать пространно. Уж больно человек, с которым я послал свою цидулку, был ненадежен. Мне так показалось…
— Оказывается, вы очень проницательный человек, Бомелиус, — улыбнулся Уолсингем. — Этот мерзавец уже сидит в Тауэре. Курьер был слугой двух господ — работал и на французов. К счастью, скопировать ваше донесение для французского посла Монлюка, агентом которого он являлся, курьер не успел. Так что там с Гарабурдой?
— Литва хочет отделиться от Польши. И просит на престол царя Московии. Гарабурда сказал, что шляхетство белорусское склонно к тому, чтобы Иоанн Васильевич, как православный государь, единоверец, возглавил Великое княжество Литовское. Это вы знаете и это все, что мне удалось выведать, когда я писал вам свое срочное донесение. Но позже мне стало известно условие, при котором Иоанн Васильевич может стать королем Литвы. А оно было таким: царь Московии должен отдать Литве несколько волостей, в том числе Смоленск, Полоцк, Усвяты и Озерище. Иоанн Васильевич с этим не согласился. Он ответил: «Я не девица, чтоб давать за мной приданое». Гарабурда уехал из Новгорода ни с чем.
— И тем не менее, после бегства Генриха Анжуйского московит вполне способен занять престол Речи Посполитой, — хмуро сказал Уолсингем. — Сейчас уже не идет речь об отделении Литвы от Польши. Значит, царь Московии может объединить под своим крылом три сильных государства. Что для Англии не просто нежелательно, а очень опасно.
— Истинно так, — подтвердил Бомелиус.
— Открою вам небольшой секрет. Мы перехватили донесение в Рим папского нунция [131] в Польше. Он пишет, что только польские вельможи не хотят московского царя. Народ же показывает к нему расположение. Московского государя желает все мелкое дворянство, как польское, так и литовское, в надежде через избрание Иоанна Васильевича высвободиться из-под власти вельмож.
131
Нунций — папский посланник, дипломат; так назывались прелаты, посланные в определенное место для охранения епископских прав папы.
— Но я слышал от бояр, что Иоанн Васильевич охладел к замыслу занять польский трон. И потом, к престолу Ягеллонов уже выстроилась целая очередь…
— Насчет очереди все верно. Да вот только соискатели не выдерживают никакой критики. Они будут еще хуже, чем Генрих Валуа. Шведы предлагают избрать на польский престол королевну Анну, сестру умершего Сигизмунда II Августа. Вы можете себе представить, чтобы буйная польская шляхта подчинилась женщине?
— Что вы, сэр! Конечно нет.
— И я не могу. Далее — австрийцы сватают на престол Эрнста, сына императора Максимилиана. Не знаю, каким он может быть государем, но этой идее воспротивился турецкий султан Мурад III. А он, как никак, союзник Польши. То есть, и Эрнст отпадает. И кто тогда? Как не крути, а царь Московии самая достойная кандидатура на трон Ягеллонов. Тем более что Иоанн Васильевич — литовский дворянин.
— Да, сэр, — невпопад брякнул Бомелиус, но Уолсингем словно не услышал его реплики, задумчиво глядел поверх его головы куда-то в пространство.
Лекарь понял, что начальник тайной службы скорее размышляет вслух, нежели делится с ним информацией.
— Есть только один человек, который может в наибольшей мере устроить Англию… — Уолсингем остро взглянул на Бомелиуса; у лекаря по спине пробежал холодок. — Это седмиградский воевода Стефан Баторий, князь Трансильвании. Его поддерживает и султан Мурад III. А если выдать за Батория замуж королевну Анну (договориться со шведами будет несложно; тем более, если мы пообещаем им финансовую помощь), то против Московии может образоваться очень даже интересный союз Швеции и Турции. Именно к такому повороту событий мы и должны стремиться и работать в этом направлении. Вам понятно ваше новое задание?