Посох, палка и палач
Шрифт:
Что? Не хотите? Мне кажется, ваша проблема заключается в следующем: вы каждый раз встречаете там только самого себя. Причем не себя лично, а лишь кивок, намек на себя. Мы, во всяком случае, вам не кивали и советов не давали, господин Палкер, хотя вы, похоже, и верите в это. Своими советами мы поддерживаем лыжников, футболистов и прыгунов с трамплина. Вы в наших намеках не нуждаетесь, господин Палкер, вы и так знаете, кого мы имеем в виду. Знаете, потому что вы наш предшественник. Но ваше предшествие — не наше шествие, не надо путать эти две вещи.
Другой покупатель (тоже занятый ручной работой).Вы, господин Палкер, своевременно
А эти мертвые парни, как я вижу, уже свалились. Теперь за ними будет присматривать исполнительная власть. Ваше предостережение запоздало, ваше письмо было послано слишком рано, господин Палкер! Как это вы выразились? Становление обязательно свершится? Нет, я чувствую, сегодня ничего не получится. Не совершайте этого преступного свершения и других свершений тоже! Останьтесь сидеть на своем месте! Это ведь не ваших рук дело, господин Палкер. Вы сказали, оно касается всех людей, не только этих четверых. Жертвы должны наконец успокоиться. Смерть настигнет каждого довольно рано.
Что я здесь собираю? Говорите, смерть дает толчок мысли? Но она же снова и снова становится для мысли камнем преткновения. Ничего не поделаешь. Мы, во всяком случае, можем снова подбросить вверх этих четверых, как дети подбрасывают в воздух опавшие листья или снег. Но мы не станем подхватывать их на лету привычным сочувственным и одновременно равнодушным движением; сочувственное равнодушие отличает все наши движения, особенно то единственное, последнее. Они и без того так или иначе упадут на землю. В землю попадут все: летающие лыжники, птицы, листья, самолет и дети уставшей женщины. Те, что упали с пятого этажа.
Послушайте, в этой связи я могу рассказать вам одну комическую историю. Когда полицейский чиновник вышел из машины, прямо перед ним хлопнулся оземь первый ребенок, мальчик. Второй, падая, задел его. Но полицейский остался невредим. Матери спасла жизнь жестяная крыша полицейского автомобиля — когда женщина на нее рухнула, крыша прогнулась, в то время как дети упали на твердый асфальт. Радуйтесь, что у вас есть надежное место работы в газете, господин Палкер! Вы же видите, каким быстрым бывает переход из одного состояния в другое.
Мясник. А сейчас, пока горят прикроватные скамеечки для ног, съем-ка я эту книгу! Нет, все же не стану! Лучше вместо нее потребую сто граммов печеночного паштета для своей булочки.
Он все время что-то запихивает себе в рот и жует, говорит с полным ртом.
Голоса вразброд. Что вы сказали? Вы это серьезно? Приготовьте себе что-нибудь материальное! Или скажите вот тому хитрому ученику, чтобы он приготовил!
Другой покупатель (кладет на пол только что связанный им коврик и встает на него. Через некоторое время мясник выдергивает коврик у него из-под ног, покупатель падает).Иногда на двери написано: занято. Но вскоре ее снова можно открыть. Это самое худшее, что может со мной случиться! Публика яростно протискивается вслед за мной в это крохотное помещение, гараж, герметически закрытый от проникновения воздуха снаружи и выхода газов изнутри, он не может вместить нас всех сразу. Это плохо. Все туда никак не войдут!
Уважаемые покойники, давайте поговорим о смерти, сегодня это наша тема. Вы сразу же можете позвонить нам в студию. Вокруг плиты с надписью столпились четыре человека, хотя надпись принципиально отвергала их наличие здесь. Причем сразу все четверо! Почему так сократился приток иностранцев в нашу страну? И тут нам приходится обратиться к самым отъявленным чужакам среди нас. Да, дорогие покойники, именно вам была адресована надпись, вы были сразу же отосланы, можно сказать, своевременно. Вечность всегда наготове, в ее распоряжении две машины для случайных гостей, подошедших в последний момент и не присутствовавших при самом событии. Я представляю себе: четыре человека пытаются все вместе вытащить плиту из земли, это не могло кончиться добром. Разве вы не сумели прочитать, что на ней написано? Если бы кто-то один попробовал это сделать, одним бы дело и ограничилось.
Дорогие зрители, отойдите, пожалуйста, в сторону! Мы тоже хотим войти. Мы купили входные билеты для осмотра этих покойников. Пожалуйста, не толпитесь, толпиться бесполезно! Немного места есть только наверху. У нас занято все до последнего уголка, говорили мы начальственным тоном этим четырем, имея в виду миллионы проводников, водителей автобусов, газовщиков и сантехников. Увы, слишком поздно! Они уже протиснулись вперед и потому должны нести ответственность вместе с нами. Глупо. Из них могли бы получиться носильщики. Почему они немного не подождали?
Итак, эта проблема, кажется, решена. Вот только памятный камень о вашем преследовании, мои дорогие покойники, в ближайшую тысячу лет нам придется охранять.
Кто вы вообще такие? Мы уже никогда не узнаем, кем вы были, ибо мы воспринимаем вас, даже после вашей смерти, только как группу из четырех человек, как четыре закутанных в саван фигуры, в которые мы воткнули жало нашей историчности. В доказательство того, что наш яд якобы был совершенно не ядовит и биологически способен к расщеплению. Свободных мест нет, говорит кондуктор. Все занято. Мы остаемся на этой почве. Прошу, больше не входите!
Одна из ожидающих в очереди (вынимает из своей сумки с вязаньем маскарадный костюм, изображающий животное, и с трудом натягивает его на себя, не переставая при этом говорить).Почему вы не можете взглянуть на это человечнее? Или хотя бы сказать по-человечески, чтобы всем нам было понятно. Почему вы ничего не говорите, например, о великолепной мессе, которую самолично отслужил наш епископ с несколькими другими епископами, этими любимыми созданиями Господа с докторскими степенями, в присутствии высоких и высших носителей светской власти? Это было просто супер, экстрасупер! Очень душевно! За ее ходом можно было следить даже по телевизору. Покойникам были полностью и без остатка отпущены все грехи. Более того, их наградили еще кое-какими грехами! А на доске, к которой в правом углу была весьма оригинально и ловко прибита более короткая доска, один из наших старейших и любимейших профессиональных спортсменов делал, уединившись, свои упражнения, хотя на этот раз и он выступал в роли предшественника, как, впрочем, и большинство из нас, то есть без конкуренции. Пожалуйста, пусть камера на минутку задержится на нем! Бог ты мой, до чего же здорово!